По следам древних кладов. Мистика и реальность - Евгений Яровой

Лондонский мост, на котором Джон Чэпмен узнал о кладе в собственном саду (фото автора)

Но утром четвертого дня к нему подошел владелец магазина, напротив которого он стоял, и спросил, чего он ждет. Старый ремесленник рассказал ему свою историю, но при этом не назвал ни своего имени, ни откуда он приехал. Владелец магазина дослушал его, затем громко рассмеялся:

— Вы глупец! Да ведь мне самому приснился странный сон несколько дней назад! Но я из-за него не бросился гоняться за счастьем по всей стране. В отличие от вас мне приснился не Лондон, а небольшая деревенька в Норфолке и человек, который жил там. Его звали Джоном Чэпменом. В моем сне он был лудильщиком, и в его саду за домом росла груша. Под этим деревом был зарыт большой клад. Теперь представьте себе, что я пошел в Норфолк, чтобы вырыть его из-под того дерева? Каким глупцом я был бы!

Хозяин от души посмеялся над простаком и вернулся в свой магазин. Но пораженный услышанным рассказом Джон Чэпмен сразу же направился в обратный путь. Вернувшись домой, он стал копать под старой грушей в своем саду и нашел клад: золото и серебро. В порыве благодарности лудильщик пожертвовал деньги на деревенскую церковь. Сегодня в Норфолке можно увидеть витражи, изображающие события этого сна, и вырезанную из дерева статую этого человека. Данная же история нередко трактуется как сказка.

Хорошо известна любовь англичан к своей истории и собственным традициям. Поэтому сохранившаяся средневековая церковь с витражами свидетельствует о реальности этого события. Но вот читаю еврейскую сказку «Вещий сон» и не могу сдержать удивления. Чтобы было ясно, почему, привожу ее в оригинале:

«Одному еврею три раза подряд снилось, что его счастье ждет его на мосту. И вот он, надеясь найти клад, пошел к мосту, но ничего там не нашел, хотя не один раз прошелся по мосту, высматривая клад.

Сторож моста спросил, что, мол, ты ходишь взад и вперед. Тут наш еврей рассказал ему про свой сон.

Смеется над ним сторож:

— Пхе… Пустая вещь сны. Вот сегодня я в будке вздремнул, и снилось мне, что я нашел клад в твоей печке.

Услыхал еврей слова сторожа, побежал домой, велел жене принести топор и начал ломать печку. Жена сокрушается: виданное ли это дело, чтобы исправную печь ломать из-за вздорного сна?

Разбирает еврей печь кирпич за кирпичом, и вдруг топор наткнулся на металл. Дрожащими руками вытащил он из-под обломков чугунок, доверху набитый золотыми монетами».

Но и это еще не все. В «Сказках тысячи и одной ночи» имеется притча «История двух сновидцев». В данном случае она представляет для нас особый интерес. Приведу ее полностью в переводе известного немецкого арабиста XIX века Густава Вайля:

«Рассказывают люди, достойные доверия, что жил некогда в Каире человек богатый, но такой великодушный и щедрый, что вскоре потерял свое богатство, кроме дома, доставшегося ему от отца, и должен был работать, чтобы добывать себе кусок хлеба. Однажды, когда он трудился в саду, сон сморил его, и он уснул под смоковницей. Во сне ему явился неизвестный и сказал:

— Тебя ждет богатство в Персии, в Исфахане, иди за ним.

Проснувшись на следующее утро, он отправился в далекое путешествие. Его подстерегали опасности среди пустыни, на быстрых реках, ему встречались язычники, хищные звери и дурные люди. В конце концов, он пришел в Исфахан, но добрался до города поздним вечером и устроился на ночлег в саду постоялого двора. Рядом с постоялым двором был дом, и воровская шайка, орудовавшая на постоялом дворе, проникла в дом, а его обитатели проснулись и принялись звать на помощь. Тут же подняли крик и соседи, и шум продолжался, пока не появился начальник ночного дозора со своими людьми, а воры стали убегать по плоской крыше. Начальник обыскал постоялый двор и, обнаружив там каирца, приказал препроводить его в тюрьму. Судья призвал его и спросил:

— Кто ты и из каких мест? Что привело тебя в Персию?

Каирец не стал скрывать и ответил:

— Живу я в славном городе Каире, и зовут меня Якуб из Магриба. Во сне явился мне человек и приказал идти в Исфахан, где ждет меня богатство. И вот я в Исфахане и вижу, что вместо богатства меня ждет тюрьма.

Судья расхохотался:

— Безрассудный, — сказал он. — Мне трижды снился дом в Каире, окруженный садом, а в саду солнечные часы, а рядом с ними старая смоковница, а под смоковницей зарыт клад. Я ни на минуту не поверил лживому видению. А ты скита ешься из города в город, поверив сну! Не появляйся больше в Исфахане. Ступай.

Каирец вернулся домой. Под старой смоковницей в своем саду (том самом, который снился судье) он нашел клад. Так Аллах благословил его, и наградил, и возвысил».

Итак, одно документальное свидетельство и две сказки с практически одним сюжетом. Они свидетельствуют, что вещие сны характерны не только для мифологии Запада, но занимают аналогичное место и в культуре Востока. Можно предположить, что данный сюжет подсказали реальные события. В пользу этого свидетельствует его английская версия. Но существует множество вариаций рассказов и легенд о вещих снах и именных кладах. Как же в таком случае объяснить существование неизменного сюжета одновременно в христианской, иудейской и мусульманской культурах? Их взаимодействием? На этот вопрос я не нахожу ответа.

Прочитав эту главу, кто-нибудь скажет: «Ну и что? Мало ли у нас самых фантастических сказок или легенд, не имеющих ничего общего с реальностью». Долгое время и я был убежден в этом, пока сам не встретился с подобными явлениями.

Однажды мой молодой коллега появился на работе явно в болезненном состоянии. Он признался, что накануне простудился, но несмотря на это всю ночь работал над статьей и почти не спал. Вздремнуть удалось лишь под утро, и в коротком тяжелом сне ему неожиданно приснился… Александр Македонский.

— Наверное, я серьезно переутомился: все утро «сражался» в македонской армии, но не помню против кого, — объяснял он свое плохое самочувствие.

Вид у него действительно был неважный, и я отпустил его домой, посоветовав более бережно относиться к собственному здоровью. Он попрощался, но буквально через пару минут вернулся вместе с незнакомой моложавой женщиной. Оказалось, что она искала лабораторию археологии и спросила его об этом на выходе из университета. Поскольку он был сотрудником лаборатории, которой в то время я руководил, пришлось вернуться.

Женщина искала археологов с определенной целью. Она очень сдержанно рассказала, что якобы недавно нашла на своем огороде старинную золотую монету и хотела бы узнать ее цену. Больше ее ничего не интересовало. Представьте мое удивление, когда в ее руках я увидел монету со знакомым профилем великого македонского полководца, на голове которого была надета львиная шкура. Она прекрасно сохранилась и наверняка находилась в кладе. Если бы ее случайно обнаружили в земле на огороде, где монета пролежала несколько столетий, вряд ли бы она выглядела столь безупречно. Конечно, это могла быть искусная подделка, но вес и соломенный цвет золота позволяли говорить о ее подлинности. Никакие расспросы не сбивали посетительницу с версии о случайной находке. Но она тут же заявила, что готова монету продать или же оплатить ею годичное обучение своего сына в университете.