Замуж за 30 дней - Лючия фон Беренготт

Вот только он не мой босс, а я не податливая, на все согласная секретарша.

Хотя… Судя по тому, как слабо, скорее по инерции, я сопротивлялась — двигаясь, будто амеба, увязшая конечностями в киселе — вполне можно было причислить меня к сомну дев, падающих на спину по первому свистку своего начальника…

И причиной такого моего поведения было даже не желание.

Просто все, что происходило, было до такой степени… неправильно, до такой степени не к месту и не в тему, что мои мозги отказывались это воспринимать, и, как следствие, не реагировали надлежащим образом.

И НЕ надлежащим тоже не реагировали.

Они вообще никак не реагировали. Я чувствовала себя куклой. Неживой, ватной, или даже резиновой куклой.

Закончив с пуговицами, Пол стянул блузку с моих плеч. Издал вдруг короткий, сдавленный стон, рванулся к моей шее губами, прижимая к себе… На короткое мгновение во мне что-то шевельнулось, и тут же умерло, когда он, грубо приподняв меня над столом, задрал на моих бедрах юбку.

— Я хочу, чтобы ты стерла тот аккаунт, — жестко сказал вдруг он, не переставая манипулировать моим телом, поднимая руки кверху и стягивая поддетую под блузку тонкую майку на бретельках. — Удали к черту все эти фотографии и их копии, где бы они ни были. Еще я хочу, чтобы ты проверилась на все болячки, какие только бывают у твоих… коллег.

— Что?.. — слабо спросила я, окончательно превращаясь в тупую, безвольную, ничего не понимающую марионетку.

Расстегнув на моей спине лифчик, Пол содрал его и выкинул куда-то себе за спину. Уставился на мою обнаженную грудь — таким измученным взглядом, что мне не сразу пришло в голову, что надо бы закрыться руками.

Да и вообще, бежать отсюда пока на поздно…

— Теперь ты — только моя, — хрипло проговорил он, за бедра придвигая меня к краю стола. — Я буду платить тебе больше, чем все они, вместе взятые… Но ты должна… больше ни с кем… никогда…

Замолчав, он шумно проглотил слюну и резко, словно хотел боднуть меня, нырнул к моей груди головой.

Будто током ударило по оголенным нервам, когда горячие губы схватили и втянули сосок — весь, грубо и глубоко. Всю апатию как рукой сняло. Не удержавшись, я вскрикнула, хватая его за волосы — то ли пытаясь отодрать от себя, то ли прижать еще сильнее.

И тут же на смену грубости пришла нежность — влажный, горячий язык… Всхлипнув, я выгнулась ему навстречу, лепеча сама не понимая что, и на каком языке…

Наверняка, просила «еще», как тогда, в переписке с ним, потому что он немедленно дал мне это еще — перекинувшись на другую грудь, он терзал оставленную пальцами, умело сжимая и вытягивая кончик…

Как я и хотела, как представляла себе…

Все, кроме…

Задыхаясь, я оттолкнула его, продолжая чувствовать его язык и губы там, где они только что были, ничего так не желая, как закрыть на все глаза и продолжить это безумие…

— Кто — «они»? Что происходит?.. Ты… ты бросил меня… а теперь…

— Вера… — тяжело дыша, он сдвинул брови, вновь надвигаясь на меня. — Хватит. Довольно. Ты пришла, значит решила оставить все эту грязь позади. Мне этого достаточно и нужно от тебя только одно…

Не останавливаясь ни на секунду, он гладил, мял и сжимал все, что попадалось ему на пути, продвигаясь все дальше и глубже — туда, где, без сомнения уже видел черное кружево трусиков.

Я продолжала вяло сопротивляться, чувствуя, что не в силах больше со всем этим бороться… Его было слишком много в моей жизни, со мной, на мне… а скоро, как я понимала, будет и во мне. Я никогда не видела его таким — ручной медведь вдруг стал диким, шальным. Неуправляемым.

И эта его новая ипостась пугала и будоражила одновременно, заставляя сердце сладко замирать, а кровь быстрее бежать по венам. Заставляя повиноваться, а не кричать и отбрыкиваться…

— Что? — прошептала я, просто чтобы что-то говорить, понимая, что на данном этапе мне плевать, что он там обо мне думает, и кто такие «они». — Что тебе от меня нужно?

Но он не ответил.

Вместо этого, не сводя с меня взгляда, он тяжело уложил ладони по обе стороны от трусиков и раздвинул мои ноги в стороны…

Инстинктивно я схватила его за руку, чувствуя под пальцами горячую сталь мышц, понимая, что даже такому — похудевшему и осунувшемуся — я физически не смогу помешать продолжить… продвинуться дальше… не смогу одолеть эту гору, нависшую надо мной…

Но ему и не нужно было двигаться дальше — он уже был там. Гладил, водил большим пальцем по тонкой ткани над самым чувствительным местом — верх и вниз, снова и снова.

По его губам я поняла, что он что-то говорил… или просил.

Но не услышала, что именно, почти оглохнув от пульса, бьющего мне в уши. Мозг мой медленно плавился, зубы стучали, в бедрах все свело в тугую, готовую выстрелить пружину.

Следя за мной из-под тяжелых век, Пол отодвинул кружевную кромку… и утопил палец в горячем, влажном пространстве, что скрывалось под ней…

И это стало пределом.

Тело мое беспомощно содрогнулось, вскинулось… Мир вокруг оглох, ослеп, взорвался и распался на куски…

Вскрикнув, я сжала его ногами…

А когда вновь смогла видеть, поняла, что его губы все еще двигаются — шепча мне что-то жаркое, настойчивое, будто мантру проговаривают.

— Не лги мне, Вера… Никогда больше не лги, — разобрала я наконец его слова. — Это единственное, что мне от тебя нужно.

Пол и сам не понял, в какой момент решил простить ее — Веру. Вполне возможно, что сразу — как только появилась у него на пороге, испуганная, напряженная, похожая на взъерошенную, загнанную в угол белую мышь.

Ну, шлюха… Подумаешь. Все лучше, чем спиваться здесь в одиночестве или в компании безнадежно тоскливого Волкова.

Вот только ломаться теперь уж точно пусть прекращает.

Сейчас. Он трахнет ее прямо сейчас — решил Пол, только дотронувшись до нее, и чуть слюной не подавился от нетерпения, гладя бархатную, нежную кожу ее щеки.

Пусть это будет ее платой за вранье. За интимные места, выставленные на общее обозрение, как товар на прилавке. За годы отсосов и коленно-локтевых поз. За то, что строила из себя невесть кого и водила его за нос.

За побои, которые он получил, защищая ее мнимую «честь», в конце концов.

Схватил ее и буквально втолкнул к себе в кабинет. Чего церемониться — пусть еще спасибо скажет, что с ней хотят иметь отношения и, между прочим, собираются содержать и качественно доставлять удовольствие…

Однако, ее поведение настораживало.

Конечно, он не ожидал, что она так сразу откроется ему — ясное дело, кому охота признаваться в том, что через тебя прошел полк клиентов и неизвестно сколько любовников. Но ведь могла же… как-нибудь по-другому… Повозмущаться, сделать вид, что не понимает, что происходит, оправдываться, в конце концов, наорать на него…