Хозяева Земли - Доминика Арсе

С водой беда, колодец-то вырыт, вот только вся вода оттуда оранжевая. Девки через ткани пытаются фильтровать. Но это ничего не дает. Привкус гадкий. Никогда бы не подумала, что буду мечтать из росинки попить!

В сотый раз убеждаюсь, по жизни встреваю во всевозможные приключения. Ищу их на одно место. Как и сейчас. Стволом цветка чуть не пришибло. Зазевалась, пересчитывая охрану. Мысль возникла поднять восстание или совершить диверсию. Народ тут ленивый, но за свободу даже континенты горят и ядерные бомбы скидываются.

Первая задача — выявить неформальных лидеров групп, вторая — подрядить их на восстание. Третья — дать хороший стимул и перспективы. Или нет. Второе с третьим местами надо поменять.

Пашу как лошадь. Смотрю на других, угрюмые все лица. Только бабка у нас старая одна — ей все в радость. С улыбкой трудится. Гляжу на нее и думаю, а не с коммунистической ли она партии?!

Так и до вечера провозилась с перерывом на обед. Поесть дали похлебки, в которой мой язык вкусного не встретил, а зуб на зуб ударяясь, ни разу ничего не раскусил.

Поздним вечером загнали в клетки, те самые, что на тележках. Вот так о нас заботятся. И это только с женской частью населения. Мужскую сопроводили в один из сараев.

Ночь под факелами — верх романтики. Накрыла непривычная тишина. Вся трель звериная далеко, а те смешки пьяных мужиков, что шатались между палатками я даже за шум не считаю. В клетке семь женщин, включая меня. Расположиться удалось не сразу, но вскоре пришли к консенсусу, уложившись валетом и полусидя. Мне не привыкать, в последнее время сплю где попало и с кем попало…

Поспать не удалось. Чуяло мое сердце неладное. Оно и пришло. Пьяное и не одно. Клетку нашу открыли.

— Новенькая, выходи, — рявкнула пьянь. Похоже один из всадников.

Сердце заколотилось в тревоге. Их четверо, а я одна, мощная и сильная духом, но одна. И у них мечи, даже сейчас, будучи в рубахах льняных, с поясами и ножнами пришли. Вышла сама, страшно, вот и подчинилась. Меня сразу обнимать полезли. За попу один ухватил. Я взбрыкнула. Решила, что буду биться до последнего, когда уж совсем все будет на грани. Пока только провокации. А может, поиграются и бросят? Надежда умирает последней, вместе с девственностью. Сглотнула…

— Строптивая! — воскликнул пьяный урод.

— А дай я!

— Я первый!

— Эй! — возмутилась бабка в клетке. — Дайте поспать. Ведите в палатку уже, дурни.

Ах ты ж стерва!

Меня повели. Иду послушно. Реветь хочется, страшно так. Они ж насиловать будут! Грязные, немытые, занесут инфекцию. Тут в этом мире мало ли какое болячки, птичий грипп, сифилис. А от орков так вообще свиной грипп и лихорадка. У них тут и о контрацептивах ничего не знают.

Начинаю хныкать.

Уже и щупают меня везде. Боже, вот я попала. А на что надеялась?! Обидно до глубины души. Первый раз и вот так.

Шлепок по попе словила. Не больно — обидно. В палатку захожу. А там еще восемь морд! В свете тусклом кривые рожи ухмыляются! Так зловеще!

— А породистая! — восклицает мой тискальщик. — Глянь какие сиськи!

— Ты на лежки глянь и на задницу! — Подхватил другой, задирая мне тунику.

А первый тянется к вороту чтобы тунику эту порвать! Отчаянно брыкаюсь.

— А ты прыткая какая! — блеют пьяные морды.

— Мамочки! — визжу. Руки заламывают сзади. Больно-то как! — Отпустите меня пожалуйста! Уроды!

Гогот пьяный усиливается. Раззадорились мужики. А я слабею с каждой секундой, ноги подкашиваются.

И тут происходит чудо. Колокол забил! Тревога?!

— Тревога! — взревел один из моих потенциальных насильников.

Слышу гул с неба идет нарастающий. Будто дракон ревет или динозавр. Глотка явно с палатку, не меньше. Мужики меня отпустили, стали в доспехи облачаться. Пьяные, неуклюжие. В палатку врывается закованный в сталь мужчина, борода седая, голова лысая, глаза черные и бешеные.

— А ну на выход, отрепье! Наемников понабрали! Стыд да срам! Ты чего копаешься? Меч взял и вышел!

И давай всех выталкивать. Кто в одной рубахе, кто в одном сапоге.

Через минуту я осталась одна. А за пологом творилось что-то неладное. Свет забил в стенки, словно день настал. И страшно, и интересно. Может бежать? Или в клетку вернуться?

Женский визг поднялся и вдруг утих, не иначе как рот заткнули горластой. Через мгновение сотряслась земля, стаканы глиняные вместе с кувшином со стола попадали. Сама чуть не упала, на слабых-то ногах.

Любопытство взыграло! Вышла из платки.

Никто не спит. Все люди вышли из палаток. Сверху лагерь невидимым куполом накрыло. Вокруг ночь и звезды. А здесь светло и ясно, словно день. Эдакий направленный свет.

Не сразу увидела ЕГО, ибо яркость от существа и исходила. Огромный человек метра под три стоит прямо в центре лагеря с расправленными за спиной крыльями неописуемой красоты. В высоту они под купол, метров в десять! Это же человекообразная бабочка! Такая недавно сколопендру прибила!

Крылья синие, с узорами на кончиках, верх и низ заостряется, по краям орнаменты темные. Стою, как завороженная, и страшно, и чарующе. Это ж ангел! Всадники говорили, мол, спалили так где-то что — то. Но не может же такой ангелок плохо сделать. Такое красивое гордое существо!

Решилась на несколько шагов. Рассмотреть его хочу! Одежда в цвет крыльев, волосы золотые…

— Кто!! — разнеслось на всю Поляну, как минимум, если не на весь этот мир.

Были бы стекла, не было бы стекол… А так, просто барабанные перепонки острой болью отозвались. Народ ахнул, уши все зажали. Тут я понимаю, что одна единственная на коленях не стою! Как тополь на плющихе.

— Я спрашиваю, кто?! — Ревет ангелочек не ангельским таким рыком.

Трясусь, от страха, но иду ближе. С краю стою, у палатки. Он не должен меня увидеть. Дикое желание посмотреть на него. Закралось в сердце сомнение одно.

Понимаю, что дура. Страх всеобщий кожей впитываю. А все равно вперед пошла. Потому что хочу о сестре своей спросить. Это же они, гиганты с небес. Только у себя имеют несколько иную форму.

— Ты что творишь, девка, — шипит бабка, склонившаяся. — Стой, не губи нас, сумасшедшая.

— На колени, — шипит мужик, что инструктаж проводил.

А я иду к этой огромной бабочке.

— Зачастили что — то, — бормочет себе под нос еще одна женщина. — Житья нет. Эй, девка, ты сбрендила?

Ускоряюсь. Меня уже за ноги пытаются ухватить. Сдержанно все, ибо боятся эти люди даже шевелиться. И мое сердце замерло, затаив дыхание иду. И вот вижу его.

Из меня слезы брызнули, как из душевого смесителя. Монстр злой, с перекошенным лицом от ярости, вселяет ужас и трепет. Не могла и помыслить, что Эрей Авель может быть таким. Но это не важно!