Смерть и фокусник - Том Мид

Спектор откинулся в своем кресле:

– Я с вами согласен, Флинт. Мы говорим о дерзком убийце, который не боится быть пойманным. О ком-то, кто больше не ценит собственную жизнь. А такие люди всегда самые опасные. – Тут он посмотрел инспектору в глаза. – Берегите себя, Флинт. Будьте осторожны.

Они допили свои напитки, и Спектор пожелал Флинту спокойной ночи. На улице было темно, но Флинт наблюдал в окно за стариком, пока тот ловил такси и скрывался в наступающем вечере. В этот момент инспектор заметил, что у него за спиной в дверном проеме офиса кто-то робко маячит.

– Что вам, Хук?

– Плохие новости, сэр. – Он избегал взгляда инспектора.

– Это какие?

– Про дочь Бруно Танцера, сэр. Я случайно подслушал часть вашего разговора и боюсь, что это тупик. Она умерла в 1929 году в Берлине.

Флинт шумно выдохнул:

– Как умерла?

– Самоубийство. Боюсь, она перерезала себе горло.

Флинт закрыл глаза и с яростью потер ладонью лоб:

– Так вот где кончается след.

– Мне жаль, но похоже на то.

– У Танцера не было других родственников или каких-либо связей, которые мы могли бы отследить?

– Мне жаль, что я не могу сообщить вам лучших новостей, сэр. Я знаю, что вы возлагали на эту зацепку большие надежды.

После некоторой паузы Флинт произнес:

– Это не ваша вина, Хук. Я еду домой. Мне нужно хорошо выспаться, чтобы привести мысли в порядок. Я бы посоветовал вам сделать то же самое. Но сначала окажите мне услугу, ладно? По дороге домой загляните к Джозефу Спектору и сообщите ему плохие новости, а?

* * *

Джером Хук был пятым в своем роду, кто работал на благо закона и порядка. Это было все, что он умел, и все, что ему предстояло в будущем. Когда (с Божьей помощью) у него родится сын, он, без сомнения, передаст свои навыки и малышу. Он ел, спал и дышал указами и приказами. Но за свои двадцать пять лет он никогда не встречал никого, похожего на Джозефа Спектора.

Горничная Клотильда была угловатой девушкой лет двадцати с бледной фарфоровой кожей и золотисто-каштановыми волосами, причудливо закрученными вокруг головы. С бесстрастным лицом она рассматривала его на пороге.

– Я искал мистера Спектора, – сказал он, топчась на одном месте и не зная, куда девать руки. Горничная промолчала, но слегка кивнула и посторонилась, чтобы пропустить его в дом.

Так вот как выглядел дом фокусника изнутри. Прихожая была достаточно неприметной – отделанная дубовыми панелями и тускло освещенная запыленными газовыми лампами – и не слишком отличалась от дома Риса. Но когда она провела его в кабинет, он словно шагнул в другой мир.

– Ах! – воскликнул Спектор с неподдельным восторгом при виде Хука. – Добро пожаловать в мое святилище.

Комната была потрясающей. Стены были оклеены старыми афишами варьете, на многих из которых значилось: «Великолепный мистер Спектор». Это было море красок, как будто кто-то заглянул в странный стариковский мозг. Полки, конечно, были забиты книгами, но этот кабинет был еще и своего рода музеем или трофейной комнатой, наполненной странными и удивительными обманками. Фиджийская морская дева[6] в высокой стеклянной банке, замаринованная в желтоватой жидкости; ряд съежившихся голов со сшитыми ушами; различные часовые механизмы; волшебный шкаф, завешенный плюшевыми бархатными занавесками. Были там и карты Таро и другие безумные оккультные атрибуты. Как ни странно, здесь также была пара горелок для благовоний, которые придавали комнате затхлый вид, как будто вот-вот должен был состояться какой-то мрачный обряд.

– Аккуратно с костями Мальчика-с-пальчика, – сказал Спектор. Озадаченный этими словами, Хук едва не налетел на крошечный скелет, висевший на проволочной раме рядом с дверью, как скребок для сапог.

Мужчины уселись у огня. В свете камина Спектор выглядел как-то странно, словно восковая фигура, а не живой человек. Должно быть, он знал, что ему идет такой вид.

– Чаю, сержант? Или вы соблазнитесь более авантюрным напитком?

– Чай будет в самый раз, – ответил Хук. Он изо всех сил старался говорить солидным тоном. Ему это почти удавалось.

– Клотильда, – позвал Спектор. Он посмотрел на молчаливую служанку. Она снова качнула головой и вышла из комнаты. – Чем могу помочь? – обратился он к Хуку. – Должно быть, дело срочное, если инспектор послал вас ко мне.

– Плохие новости, сэр. Делла Куксон не дочь Человека-змеи.

– Откуда вы знаете?

– Потому что его дочь покончила с собой в 1929 году.

Спектор задумался над этим:

– Понятно. Что ж, полагаю, это логично. Наверное, инспектор весьма удручен. Я, однако, нет. Видите ли, у этого дела много граней. Может быть, слишком много. Возьмем, к примеру, вот эту.

Он повернулся в кресле и включил граммофон. Из него донеслись звуки одинокой скрипки: игривые, полные надежды, парящие, как голубь, над сценами ужаса и резни.

– Флойд Стенхаус, – пояснил Спектор. – Разве он не великолепен?

– Он очень талантлив, – признал Хук, смущенно покашливая.

– Конечно, всем известно, что гений и безумие идут рука об руку. Об этом говорит история. И я понял из записей Риса, что мистер Стенхаус – человек, которого мучает его бессознательное. Он видит сны – отвратительные сны. Чудовищные, способные соперничать с самыми мрачными фантазиями Эдгара Аллана По. Послушайте вот это.

Он протянул руку и снял иглу с граммофона. Музыка умолкла с резким скрипом, не смягчаясь. Затем он обратил свое внимание на блокнот:

– Вот запись, сделанная две недели назад: «Во сне пациент А лежит в постели, как обычно, корчась от лихорадки. Пот сочится с его тела, и он бьется в конвульсиях от скручивающей боли в кишках. Постепенно к нему приходит осознание того, что он не один. В лунном свете за окном спальни он видит фигуру, одетую в черное. И знает, что эта фигура, кем бы она ни была, является причиной его мучений. Под действием инстинкта он хочет нанести удар по человеку, ответственному за эту боль. Он берет что-то со столика рядом с кроватью и бросает в фигуру. В ту же секунду она исчезает в каскаде осколков стекла. А пациент А понимает, что разбил зеркало».

– Я ничего в этом не понимаю, сэр.

– Вот как? То есть вы не находите это интересным? Ни в малейшей степени?

– Это похоже на вуайеризм. Сны человека – это его личное дело.

– Я уверен, что вы правы. И все же мистер Стенхаус, кажется, очень хочет поделиться своими снами. Он делится ими настолько охотно, что позвонил доктору Рису посреди ночи, чтобы описать свой последний кошмар, пока он еще свеж