Пол и характер - Отто Вайнингер

В ряду этих замечаний первое место должно быть отведеновопросу о соотношении между гением и талантом и о полнейшем разграничении этихдвух понятий. Широкая публика этого различия не признает. Для нее генийявляется только высокой или высшей степенью таланта. Подчас под гением понимаютлицо, совмещающее в себе целый ряд всевозможных талантов. В крайнем случаедопускают существование между ними промежуточных ступеней. Подобноепредставление совершенно превратно. Действительно, мы различаем разнообразныестепени гениальности, тем не менее эти степени ничего общего с талантом неимеют. Человек может с первого дня своего рождения обладать ярким, сильнымталантом, так, например, математическим. Этот человек в состоянии без малейшемтруда усвоить самые сложные разделы этой науки. Но для этого ему совершенно ненужно обладать гениальностью, которая вполне идентична оригинальности,индивидуальности. Она же – условие изобретательности. И наоборот, существуютвысокогениальные люди, которые не обладают никаким значительным талантом.Примеры: Новалис, Жан Поль. Итак, гений совершенно не является какой-либостепенью таланта. Оба понятия – две несоизмеримые, совершенно различныекатегории, между которыми лежит целый мир. Талант – наследственное, подчасродовое имущество (семья Бахов), гений же не переходит по наследству. Этоимущество не родовое, а индивидуальное (Иоганн Себастьян).

Посредственность, легко поддающаяся ослеплению, апосредственность женщины в особенности, совершенно не отличает блестящего умаот ума гениального. Женщины не понимают гениальности, хотя на первый взглядмогло бы показаться иначе, на самом деле ее половое тщеславие вполнеудовлетворяется всякой экстравагантностью, которая выделяет мужчину средиокружающих его людей. Драматург для них то же, что артист, между художником ивиртуозом они не делают никакого различия. Блестящий и гениальный ум, по ихмнению, два совершенно тождественных понятия: Ницше для них – тип гения! Однаковсе, что только жонглирует причудами ума, всякое изящество духа не имеет дажеотдаленного сходства с истинным духовным величием. Великие люди cерьезно ставятпроблему своего «я» и вдумчиво относятся к окружающим их вещам. Но они делаютэто не с целью казаться одаренными в наиболее подходящий момент, а с целью бытьтаковыми во любое время. Люди. которые только сверкают своим умом, лишеныдуховного благочестия. Это все лица, которые далеки от искреннего и серьезногоинтереса к окружающему, так как вопрос о сущности бытия не в состоянии имиовладеть, лица, у которых побуждение к творчеству вяло и мимолетно. Все силы ихсосредоточены на том, чтобы мысль их искрилась и сверкала, как блестящеотшлифованный алмаз, но они совершенно не стремятся к тому, чтобы оначто-нибудь освещала! Это вполне понятно, так как они всегда думают только отом, что «скажут» другие – соображение, которое далеко не всегда заслуживаетуважения. Есть люди, которые в состоянии жениться на женщине, лишенной для нихвсякой привлекательности, исключительно лишь потому, что она нравится другим. Иподобные же «браки» люди очень часто заключают и со своими мыслями. Я говорюздесь об одном авторе, который отличается злобной, грубой, оскорбительнойманерой писать: ему кажется, что он рычит, как лев, на самом деле он тольколает. К сожалению, кажется, что и Фридрих Ницше в своих последних произведенияхособенно отчетливо выделяет именно то, что, по его мнению, сильно должно былобы задеть и шокировать людей (насколько он во всем остальном стоял неизмеримовыше упомянутого уже писателя?). И он наиболее тщеславен именно там, гдепроявляет столь сильное невнимание и пренебрежение к человеческому роду. Этотщеславие зеркала, которое с настойчивым упорством требует признания: «смотри,как хорошо, как беспощадно я отражаю!» В молодости, когда человек чувствуетсвою полнейшую неустойчивость, каждый старается укрепить свое «я» тем, чтонабрасывается на других, но лишь одна необходимость заставляет великих людейбыть страстно-агрессивными. Это не они являются подобием молодой лисы, ищущейдраки во что бы то ни стало, или молодой девицы, которой нравится новый туалеттолько потому, что он в состоянии возбудить зависть среди ее подруг.

Гений! Гениальность! Каких только чувств не вызывает убольшинства людей этот феномен! Беспокойство, ненависть, зависть,недоброжелательство, жажда унизить! Сколько непонимания – и вместе с темсколько подражания! «Как он харкает и как он плюет».

Отрешимся от всего псевдогениального с тем, чтобы перейти кистинно-гениальному и к высшим проявлениям его. И в самом деле: с чего бы ниначиналось наше исследование, неисчерпаемое богатство и глубина содержания этойтемы представляет исследователю полнейший произвол в выборе исходной точки.Рассмотрение отдельных качеств, принимаемых нами за признак гениальности,обрекает наше исследование на непреодолимые трудности: все эти качества до тоготесно связаны между собой, что изучение каждого из них в отдельности не дает ине может дать нам общего представления. При подобном способе изучения этоговопроса нам грозит двоякое зло: с одной стороны мы рискуем преждевременновыдвинуть конечные результаты нашего исследования с другой – изолированноеизучение каждого признака в отдельности может заслонить от нас целое.

Все высказанные соображения о сущности гениальности носятили биологически – клинический характер или характер метафизический. В первомслучае люди с забавной самоуверенностью утверждают, что незначительные познанияв этой области дают нам вполне надежный ключ для объяснения самых сложныхпсихологических проблем, во втором случае метафизика с высоты своего величиявзирает на гениальность с тем, чтобы включить ее в свою систему. Если же этипути не ведут к достижению всех целен этого исследования, то объяснения этогоприскорбного явления следует искать в природе этих путей.

Постараемся вникнуть в то, насколько великий поэт глубже ипрочнее вселяется в души людей, чем человек среднего уровня. Следует толькоподумать о том необычайном количестве характеров, которые создал Шекспир илиЭврипид, о бесконечном разнообразии типов, нарисованных в романах Золя. Генрихфон Клейст создал два совершенно противоположных типа: сначала Пентезилею, азатем – Кетхен фон Гейльбронн. Фантазия Микельанджело воплотила образы Леды идельфийской Сибиллы. Иммануил Кант и Иосиф Шеллинг произнесли самое вдумчивое иправдивое слово об искусстве, а вместе с тем только очень немногие людиуступают им в области изобразительного творчества.

Необходимо прежде всего понять человека для того, чтобыпознать и изобразить его. Для того же, чтобы понять человека, нужно иметькакое-либо сходство с ним.

Необходимо быть таким же, как и он. Только тогда можноизобразить и оценить поступки людей, когда все психологические предпосылки,вызвавшие тот или иной образ действий, известны нам из собственных переживаний.Понять человека – значит носить его в себе. Надо уподобиться тому духовномумиру, который хочешь постигнуть. Поэтому плут великолепно понимает толькоплута, простодушный – простодушного, но он никогда не в состоянии понять плута.Позер видит объяснение поступков людей только в позе и вернее поймет другогопозера, чем наивный человек, существование которого кажется в свою очередьпозеру неправдоподобным. Словом, понять человека – значит быть этим человеком.