Лэйси из Ливерпул - Маурин Ли

Гораций удивленно заморгал. Он был жадным человеком, жестоким и бессердечным, но отнюдь не дураком. Это плохой бизнес — требовать больше того, что мог предложить рынок. И в отличие от дома, который можно было сдать за пару часов, пустой салон мог ждать своего арендатора долгие месяцы, а то и годы. Он велел Коре — которая, как он вспомнил, приходилась этой женщине невесткой — поднять аренду до семисот фунтов. Что это она себе выдумала, эта маленькая шлюха, назначая в обход домовладельцу вдвое большую плату? Он понял, что речь идет о семейных распрях. Получается, Кора пыталась отнять у нее ее дело?

Очевидно, нет, иначе, желая досадить невестке, она причинила бы вред себе, потому что женщина сказала своим сладким, мелодичным голоском: «Может быть, только может быть, я могла бы платить такие деньги, если бы моя невестка не забирала себе такую большую часть моих доходов. — Она закатила глаза и звонко рассмеялась. — Какая глупость с моей стороны! В то время я была ужасно невежественной. Я подписала соглашение, смысла которого не понимала, и теперь я — должница Коры».

У Горация возникло тревожное ощущение, что его обвели вокруг пальца. Ему нужна была Кора, но он не доверял ей. Она никогда не упоминала о том, что у нее есть доля в парикмахерском салоне Лэйси, и он задал себе вопрос: а увидел бы он те лишние деньги, какие она запросила у этой довольно милой женщины, так усердно работавшей в своем салоне, — женщины, которая подумала о том, чтобы принести ему угощение? Ее улыбающееся лицо и сверкающие глаза — словно глоток свежего воздуха в этот рождественский день, который иначе оказался бы серым и тоскливым.

Дули Уилсон запел по радио «Время летит».

— Мне так нравится эта песня, — воскликнула Элис. — Вы видели этот фильм, «Касабланка»? Я ходила смотреть его вместе с мужем. Это была последняя… — Она умолкла. Это была последняя картина, которую они с Джоном смотрели вместе, перед тем как с ним произошел несчастный случай. Она вспомнила, как они шли домой, взявшись за руки. «Ты должна запомнить это», — напевал Джон. Теперь она редко думала о Джоне. Она привыкла к тому, что любовь ушла из их отношений. То, что они остались друзьями, ее вполне устраивало, но песня всколыхнула старые, нежные чувства, и глаза ее наполнились слезами.

— О боже, вы, должно быть, считаете меня дурой. — Она вскочила на ноги и принялась судорожно натягивать куртку. — Извините меня, мистер Флинн, за то, что я навязала вам свое общество в разгар рождественских праздников. Это было грубо и невежливо с моей стороны. Я ухожу домой и оставляю вас с миром. Забудьте об арендной плате. Как-нибудь я заплачу ее, даже если это будет означать, что мне придется уволить кого-нибудь из своих сотрудников. Спасибо, что уделили мне время.

Она уже выскочила в коридор, когда он окликнул ее:

— Миссис Лэйси! — Она вернулась. Он по-прежнему сидел в кресле, повернувшись к ней спиной. — Ста фунтов в год будет достаточно?

— Что?

— Сто фунтов в год на семь лет. Я сам занесу вам необходимые бумаги в новом году.

Она замерла от удивления и восторга.

— Огромное вам спасибо, мистер Флинн. Я очень ценю ваше отношение. Когда вы придете, я приготовлю вам чашечку чая.

Оказавшись на улице, Элис расстегнула пояс, который безжалостно сдавливал ее, и глубоко вздохнула. У нее получилось! Он снизил стоимость аренды! Она чувствовала себя бесстыжей девкой, вспоминая, как закатывала глаза, заставляя ресницы трепетать, даже демонстрировала свои ножки. Она порылась в сумочке в поисках носового платка и вытерла мокрые щеки. Слезы были настоящими.

Дверь салона распахнулась, и мужской голос с акцентом бодро воскликнул:

— Всем привет!

Мужчины редко заглядывали в парикмахерскую Лэйси. Лишь изредка кто-нибудь из них заходил, чтобы договориться о времени для своей жены, но обычно они быстренько сматывались, узрев множество странно выглядевших женщин, так похожих на героинь научно-фантастических фильмов Бака Роджерса.

— Доброе утро. — Элис взяла в руки книгу заказов.

— Вы миссис Лэйси?

— Да. — Она подумала: какая несправедливость, что такие красивые волосы достались мужчине — его роскошные кудри отливали золотом. У вошедшего были теплые карие глаза, прямой нос классической формы и розовые губы, которые нельзя было назвать иначе как красивыми. На нем были вельветовые брюки и толстый джемпер ручной вязки, шея небрежно обмотана ярким полосатым шарфом. На вид ему было около двадцати пяти. Фионнуала не сводила с него глаз, открыв рот, и, казалось, была готова вот-вот пустить слюни. — Что я могу для вас сделать? — спросила Элис.

— Меня зовут Нейл Грини. С сегодняшнего вечера, надеюсь, я буду жить в вашей квартире наверху.

— Нейл! — взволнованно воскликнула Элис. — Я думала, что ваше имя — Нелл. Я ожидала увидеть женщину.

— Извините, всему виной мой ужасный почерк. Боюсь, что вы заполучили мужчину. Надеюсь, вы не станете возражать. Моя машина на улице, она набита моими вещами под завязку. Ничего, если я начну потихоньку переносить их? — Он лучезарно улыбнулся клиенткам, которые разглядывали его во все глаза. — Добрый день, леди!

Смущенные и растерянные женщины под сушилками принялись похлопывать по накрытым сеточкой бигуди, как будто надеясь, что они станут незаметнее. Миссис Слэттери, сидевшая перед раковиной, с волосами, намазанными голубой пастой, попыталась сползти пониже в кресло, чтобы ее не было видно.

— Конечно, вы можете перенести свои вещи, — сказала Элис, все еще в некотором замешательстве.

Фионнуала рванулась вперед.

— Вам нужна помощь?

— Это ужасно любезно с вашей стороны. — Он улыбнулся ангельской улыбкой, разматывая шарф и обнажая тонкую белую шею. — Только если вы свободны.

— Я ведь свободна, мам, правда? — взмолилась Фионнуала.

— Да, милая, только ненадолго.

— Да он просто очаровашка! — заметила одна из женщин, когда дверь закрылась.

— А мне он показался настоящим гомосексуалистом, — заявила другая, миссис Наттинг, которую Элис всегда недолюбливала.

— Хотела бы я, чтобы мои волосы были такого же оттенка, — вздохнула миссис Слэттери. — А как он говорит! Просто шикарно.

— Да, словно у него во рту горячая каша, — бросила зло миссис Наттинг.

— Я думала, что это будет женщина, — вздохнула Элис.

— Он очень похож на нее.

— Что он будет здесь делать, Элис?

— Он будет преподавать в младших классах, в школе Святого Джеймса.

Вернулась Фионнуала, держа в руках коробку с пластинками, сзади вышагивал Нейл Грини с двумя большими чемоданами.

— Мы купим себе радиолу, мам?

— Может быть, когда-нибудь попозже.

— Не пора ли смывать краску, Элис? — спросила миссис Слэттери.