Ночные грезы - Барбара Картленд

Так думала Алинда.

Но зато теперь она знала, ради чего короли иногда жертвуют своим троном и предают свои народы, по какой причине часто затевают войны, почему некоторые люди готовы умереть с именем любимого человека на устах.

А все потому, что они познали — как и она — настоящую любовь.

Однако это не наполняло ее радостью. Наоборот, из глаз Алинды хлынули слезы. Ей было жаль, что миг счастья был таким кратким, и слезы все текли и текли по ее щекам.

Некому было утешить ее, и никакой здравый смысл не мог тут помочь.

Феликс Хэнсон, беспечно насвистывая, спускался по лестнице.

Он пребывал в прекрасном настроении, потому что накануне обыграл опытного теннисиста, который специально приезжал из Дерби на игру с ним.

Впервые это случилось после нескончаемой череды проигранных поединков. Хэнсон еще радовался и тому, что утром в понедельник чек, подписанный вдовствующей графиней, попадет в банк, и на его счет будет зачислено восемь тысяч фунтов. : Он долго подсчитывал в уме свои активы и пассивы и с удовольствием отметил, что после погашения всех долгов у него останется приличная сумма.

Две тысячи с лишним фунтов он ловко вытянул у графини, завысив цифру обязательств перед банком. Кроме того, Хэнсон собрал целую коллекцию дорогостоящих мелочей, подаренных ему любящей женщиной. Все эти заколки для галстуков, запонки, цепочки, перстни, а также массивные золотые часы легко можно было обратить в наличные деньги в случае необходимости.

Он также обладал тремя скаковыми лошадьми, зарегистрированными на его имя, только вот продать их будет нелегко, так как они находились в конюшне Кэлвидона. Хэнсон прекрасно сознавал, какой мстительной злобой исполнится душа графини, когда она узнает о его намерении покинуть ее и окончательно поймет, что больше ему не нужна как женщина.

«Однако что она может еще сделать, как только полыхать злобой?»— уговаривал самого себя Феликс.

Конечно, Розалин постарается помешать ему наложить руку на лошадей, на автомобиль и на прочие дары, принадлежность которых ему можно было оспорить. Но все равно его финансовое положение на данный момент выглядело устойчивым, а будущее — радужным.

Очутившись в холле и взглянув на громадные напольные часы, Хэнсон обнаружил, что слишком рано облачился в вечерний костюм и его пригласят к обеду не раньше чем через двадцать минут.

Он направился в библиотеку и заметил, что в холле сегодня дежурит молодой лакей по имени Генри, приставленный обслуживать его автомобиль, который выполнял попутно для Феликса некоторые поручения.

— Добрый вечер, сэр, — приветствовал его Генри.

— Ее милость уже спустилась?

— Нет, сэр. Кажется, у ее милости болит голова и она отдыхает. Но мистер Барроуз надеется, что она спустится к обеду.

Феликс Хэнсон мысленно улыбнулся. «Значит, меня отпустят с крючка на сегодняшний вечер, — подумал он. — Розалин рано отправится на боковую, и я смогу зацапать маленькую Сероглазку».

— Ты кое-что можешь сделать для меня, Генри, — произнес Хэнсон, многозначительно понизив голос. — Я дам тебе записку, а ты подсунешь ее под дверь мисс Сэлвин, как в прошлый раз?

— Конечно, сэр.

— Тогда через пару минут письмецо будет готово. Феликс Хэнсон поспешил в библиотеку, уселся за письменный стол и начертал на листе писчей бумаги пару строк:

«Я должен повидать вас, и очень срочно! Я загляну к вам около десяти. Не запирайте дверь».

Он сложил листок, подошел к дверям библиотеки и поманил пальцем ожидавшего в холле Генри. Феликс с серьезной миной сунул в руку лакея маленький бумажный квадратик, проследовал обратно через комнату к окну и, вновь принявшись насвистывать, уставился на темнеющий сад.

Он не собирался покидать Кэлвидон, не осуществив своих намерений в отношении хорошенькой вышивальщицы. Феликс пообещал доставить себе это удовольствие и не склонен был нарушить обещание.

Внезапно дубовая дверь библиотеки распахнулась, и на пороге появилась вдовствующая графиня.

Одного взгляда на ее лицо было достаточно, чтобы понять, как она разъярена. Подобные приступы гнева случались у нее регулярно, но этот был страшнее всех предшествующих.

Она проследовала на середину комнаты, встала там, неподвижная, как изваяние, и, несмотря на клокотавшую в ней бурю, заговорила тишайшим и спокойным голосом, в котором хватило бы яду на тысячу гремучих змей:

— Удивляюсь твоей смелости, дорогой. Как это ты решился затеять интрижку за моей спиной, да к тому же в моем доме?

Феликс Хэнсон осторожно приблизился к ней.

— Не имею представления, о чем ты говоришь, Розалин.

— Ты прекрасно знаешь, о чем идет речь. И не трудись придумывать очередную ложь. Вот это я забрала у лакея, который направлялся наверх!

Она помахала перед носом Феликса запиской.

Хэнсон пялился на нее, судорожно придумывая, что ему сказать в свое оправдание.

Вдовствующая графиня продолжила:

— Твой подручный лакей пакует свои вещички, : пока я буду собирать твои. Вместе вы можете отправляться куда угодно. Подходящая парочка! Я не желаю тебя больше видеть.

— Но ведь это же смешно, Розалин, — произнес Хэнсон заискивающим тоном.

— Я тебя предупреждала! — повысила голос графиня. — Я тебя предупреждала в прошлый раз, что не потерплю интрижек с другими женщинами, пока ты принадлежишь мне. Что ж! Ты сделал свой выбор.

Теперь можешь убираться вон!

— Не будь смешной, Розалин, — увещевал миледи Хэнсон. — Ты знаешь, что я тебя люблю. На самом деле я хотел переговорить с этой девицей насчет подарка тебе на день рождения. Она искусная вышивальщица…

— Ты лжешь! Лжешь! — вскричала в негодовании вдовствующая графиня, утеряв самообладание. — Как я была глупа, что верила тебе! Не догадывалась, что тебя заботит только то, сколько ты сможешь вытянуть из меня.

Она сделала паузу, чтобы перевести дух. Зеленые глаза ее злобно сверкнули.

— Деньги — вот за чем ты охотился. Но тебя постигнет разочарование. Я аннулирую тот чек, что дала тебе. Ты не сможешь предъявить его раньше понедельника, а к тому времени он не будет стоить и клочка бумаги, на которой написан.

Хэнсон молчал, и тогда она добавила:

— Когда будешь уезжать, оставь здесь все подарки, что получил от меня, иначе я подам в суд, чтобы их у тебя забрать.

— Ты глубоко заблуждаешься, — пытался возразить Феликс. — Позволь мне объяснить… — Тебе нечего сказать мне! — в ярости прервала его жалкий лепет графиня. — Я слишком долго слушала твои байки, развесив уши. Ты все время обманывал меня, и с каждым разом становился все наглее. Теперь этому пришел конец. Убирайся из моего дома или тебя выпроводят силой!