Этот Вильям! - Ричмал Кромптон

Вильям осмотрел дом и сад с каким-то новым интересом. Будущее прибежище для его эвакуированных… На доме было написано имя: Болсоувер Лодж. Прекрасный сад для игры во «львов и тигров». Жаль только, что среди эвакуированных будет так много девчонок. Лучше бы одни мальчишки. Ну, и пусть бы одна девочка… Например, Кэролайн…

Он подошел к парадному входу, опустил конверт в щелку для писем и пошел домой.

Арабелла ждала его около садовой калитки.

— Я решила узнать, как у тебя продвигается дело, — сказала она, уставившись на него с подозрением. — Некоторым из них сегодня дадут новые туфли. Пора и нам что-нибудь получить.

— Кое-что уже подготовлено — сказал Вильям, уязвленный этим постоянным преследованием. — Не приставай ко мне то и дело.

— Что подготовлено? — Арабелла продолжала смотреть на него с неослабным подозрением.

— Вакуация, — горделиво ответил Вильям.

— Куда? — спросила Арабелла.

— Увидите, — ответил Вильям. — Я приведу вас туда, когда все будет улажено.

— Ты говорил, уже все улажено, — сказала Арабелла, безошибочно вонзая когти в самое слабое место.

— Улажено, — подтвердил Вильям, — но не можете же вы идти туда без меня. Я вас туда приведу.

— Когда?

— Завтра.

— Почему не сегодня вечером?

— Потому что мне еще надо собрать вещи, — огрызнулся раздраженный Вильям. — Господи, этому Чемблену требуются дни, чтобы все подготовить, а ты хочешь, чтобы я управился за пять минут. Бьюсь об заклад, он не смог бы сделать быстрее, чем я. Говорю тебе, не могу я раньше завтрашнего дня.

— А во сколько завтра? — не отставала Арабелла. — Сразу после завтрака?

— Нет, — вспылил Вильям. — Господи, не могу я быть готовым сразу после завтрака. Что я, должен совсем не спать? Не могу я заниматься вакуацией днем и ночью.

— А ты и не занимаешься, — спокойно напомнила ему Арабелла. — Ты всего-то потратил на это несколько часов.

— Да, я достаточно умен, чтобы сделать это за несколько часов, — немного смещая тему разговора, заявил Вильям. — Ты не можешь с этим не согласиться, раз я все так быстро устроил.

— Пусть так, — не стала спорить Арабелла и добавила многозначительно: — Если ты все уже устроил. Можем мы отправиться в одиннадцать?

— Нет, это слишком рано, — сказал Вильям.

— Я же твердила им, что ты не сможешь ничего сделать, — торжествующе заявила Арабелла. — Я же им твердила.

— Но я все устроил, — возмутился Вильям, — и вы можете прийти туда в любое время, когда захотите.

— Тогда в полдвенадцатого, — сказала Арабелла непреклонно.

— Ладно, — согласился Вильям, сжигая за собою все мосты. — Ладно. В половине двенадцатого. И я обо всем договорился. Я был в этом месте и опустил письмо… и… и все устроил.

— А где это? — спросила Арабелла.

— Не могу тебе сказать, — ответил Вильям, понимая, что если назойливая Арабелла начнет разнюхивать насчет Болсоувер Лодж, то рухнут даже эти столь небольшие надежды на успех всего предприятия. — Вакуированным никогда не говорят, куда их направляют.

— Ладно, — сказала Арабелла, — ты отведешь нас туда в половине двенадцатого утра. Я сейчас пойду и скажу об этом остальным.

И прежде чем Вильям успел сообразить, как ее удержать и как выкарабкаться из трясины, в которую вляпался, она удалилась.

— Ну и пусть, — философски произнес он.

Вильям всегда был склонен к фатализму и позволял событиям идти своим чередом. И к тому же не в его правилах было отступать с завоеванных позиций. Даже если затея с эвакуацией провалится, все равно это лучше, чем смиренно признать свою неспособность ее произвести.

* * *

— Вильям, — сказала миссис Браун, выглянув в окошко утром часов в одиннадцать, — у калитки собралась целая толпа детей. В чем дело?

Вильям побледнел. У него была безумная надежда, что какое-то обстоятельство отвлечет Арабеллу и она забудет об эвакуации. Очевидно, этому не суждено было случиться.

— Я… я пойду узнаю…

Он подошел к калитке и беспомощно оглядел собравшихся. Его опасения оправдались: количество желающих эвакуироваться значительно возросло. Он заметил Виктора Джеймсона и Георга Белла… Это была разношерстная толпа. Некоторые надели самую старую одежду, некоторые самую новую. У некоторых были пакеты с вещами. Они были возбуждены и в нетерпении. Арабелла встретила его появление с обычной для нее неумолимостью.

— Мы готовы, — коротко объявила она. — Почти половина двенадцатого. Если ты готов, то и мы тоже.

Мейзи, очевидно, поняла безнадежность своих попыток вытеснить Арабеллу с лидерских позиций. Она, казалось, пребывала в дурном настроении, держалась в стороне, и на ее лице с чертами королевы Виктории было написано: «Нам не смешно»[6]. Кэролайн взмахнула длинными ресницами.

— Ты такой умный, Вильям, — восхищенно прошептала она.

И опять это явилось для него единственным утешением.

На пути через Марли и Верхний Марли эвакуированные весело переговаривались, а их предводитель молчал и раздумывал: что лучше сделать, когда их откажутся принять в Болсоувер Лодж, — обратиться в бегство или вести себя нахально. Пожалуй, лучше нахально… Можно прикинуться, что произошло «недоразумение» (он заметил, что взрослые часто и успешно используют это слово), но все равно ему не выкрутиться.

Во всяком случае, не перед Арабеллой… А она проявляла все большее беспокойства.

— Где же этот дом? Ты врешь, что нашел его.

— Нашел, — ответил Вильям, — потерпи!

Они дошли до ограды Болсоувер Лодж, и мужество покинуло Вильяма. Самое большее, что он смог сделать, это не дать стрекача безо всяких оправданий и объяснений. Никогда он не отступал от дела вплоть до полного его провала… Итак, настроение на нуле, сердце ушло в пятки — в таком состоянии входил он в калитку, подпираемый сзади пестрой компанией… Он еле волочил ноги, и, конечно, Арабелла не преминула на него цыкнуть:

— Что это с тобой? Напал паралич?

Кэролайн взглянула своими синими глазами на внушительный особняк и молвила:

— О, какой хороший дом! Вильям, ты такой умный!

Вильям через силу улыбнулся и протянул руку к звонку. В глубине дома послышалось какое-то движение. Потом медленно приближающиеся шаги. Дверь распахнулась, и появился старик в зеленом суконном фартуке. Вильям, готовый в любой момент обратиться в бегство, собрался было изложить цель своего визита, но смог только открыть рот: слова не шли из пересохшего горла. К его полному изумлению никаких слов и не понадобилось. Старик, придерживая дверь, приглашал их войти.