Вечные влюбленные - Ширли Басби

Тесc была немного ошеломлена и мысленно спрашивала себя, были ли у нее собственные слуги. Она неуверенно смотрела на трех младших Лэйдлоу, удивляясь, как они будут ладить между собой.

Застенчивая, неуверенная улыбка Розы и блеск в глазах Тома помогли ей как-то освоиться в новой ситуации. Она надеялась, что и мать, Сара, будет так же добра и приятна, как ее дети и невестка.

Но какое имеет значение, приятны эти люди или нет? Она все равно здесь не останется! Или останется?

Именно Джона Николаc отправил вперед с указанием сделать необходимые приготовления и доставить в дом остальных. У молодого Джона было честное, открытое лицо. Слегка волнуясь, он сказал:

— Я приехал не намного раньше вашей светлости, так что и я, и остальные успели сделать не так много, как бы вы хотели. Мы почистили комнаты, Джен и Роза вымыли окна и помогли Тому принести некоторые вещи из чулана. А я позаботился о дворе, — с гордостью добавил он.

— А моя бабушка, вы видели ее?

— Ее светлость все еще спала, милорд, но когда мы разгружали повозку, леди Атина едва не обнаружила нас!

Николаc состроил гримасу и проворчал:

— Уж лучше бы бабушка, чем леди Атина!

Лэйдлоу усмехнулся, и такая же ответная улыбка тронула губы Николаcа.

— Судя по дому и учитывая, как мало у вас было времени, вас и всю вашу семью стоит похвалить. Хорошая работа!

Очень много дел было переделано за сравнительно короткое время, что имелось в распоряжении Лэйдлоу и его семьи. И если дом был пустой и необитаемый, как утверждал Николаc, то сейчас здесь не было заметно следов запустения, что не скрылось от внимания Тесc, когда ее провели через двери в просторный вестибюль, а потом в большую главную гостиную.

В ноздри ей ударил запах лимона и пчелиного воска, и девушка с восторгом огляделась по сторонам. Большую часть стены занимал огромный камин, на другой стене светлели окна, дальняя стена была украшена брюссельскими гобеленом, а изящные деревянные арки придавали комнате величие и красоту. Восточный ковер в богатых сапфировых и темно-красных тонах с несколько поблекшими от времени красками лежал на полированном деревянном полу; элегантная мебель была отделана шелком и атласом.

Несмотря на солнечный день, в воздухе ощущалась прохлада, поэтому в камине горел огонь, и рядом лежала кучка только что наколотых поленьев. Тесc прошла к камину и встала возле огня, наслаждаясь теплом. Повернувшись спиной к пламени, она посмотрела на Николаcа, который стоял в дверном проеме, небрежно подпирая широким плечом косяк. Он пристально смотрел на нее, и выражение его лица трудно было разгадать. Что было на нем написано — удовлетворение? Сожаление?

Желание?

Отчаянно пытаясь нарушить тягостное молчание, повисшее между ними, Тесc начала разговор:

— Лэйдлоу показались мне очень приятными людьми. Как вам удалось так быстро их доставить сюда?

Николаc пожал плечами. Меньше всего сейчас он думал о слугах: в эту минуту он страстно желал ее. Тем не менее он поддержал разговор:

— Лэйдлоу служили Талмиджам несколько веков. Муж Сары неожиданно умер, когда дети были еще маленькими, и для нее в поместье нашлась работа. Вы увидите, какая она замечательная повариха.

Что же до остальных, то из Дженни получилась отличная служанка, а из Розы — горничная. Они обе вам подойдут. — И он нетерпеливо добавил:

— Под бдительным присмотром Беллингхэма из главного дома Томас стал прекрасным дворецким — таким, как сам Беллингхэм. — Николаc бросил на нее загадочный взгляд. — Беллингхэм — дядя Сары и Лавджоя… Как видите, мы заботимся о своей прислуге.

В этих словах было много скрытого смысла. И Тесc отвела глаза. Ей вдруг захотелось никогда не знать его, не ощущать силы и могущества этого гибкого высокого тела, не испытывать эти глупые чувства, которые, казалось, готовы были вырваться из-под контроля, когда она находилась рядом с ним.

Она приложила руку к виску, пытаясь мыслить здраво и найти рациональное зерно в том, что с ней произошло. «Что же делать дальше? — спрашивала она себя, стараясь не думать о том, что она все-таки натворила. — Если б только, — в отчаянии думала она, — я могла бы вспомнить, кто я!» В нынешнем положении она ощущала себя словно выброшенной в море после кораблекрушения: течение уносит ее неизвестно куда. Где она окажется по воле неизвестно чьего каприза? Это было ужасное ощущение, и присутствие Николаса лишь усугубляло его. Он во всем виноват! Тесc в гневе посмотрела на него и вздохнула, глядя на смуглое требовательное лицо, жесткую линию твердого подбородка. Странное чувство — они знакомы — снова пронзило ее. У него должны быть более длинные волосы, он должен носить кружева.., кружева и черный бархат.., а сбоку у него должна висеть шпага…

Сердце ее внезапно бешено забилось, и ею овладела безумная мысль, что эта сцена разыгрывалась раньше: что она уже была когда-то в этой комнате.., с ним! Это было невозможно, и все же.., то, как он смотрел на нее, та страсть, которую она прочла в его сверкающих черных глазах, — все это было знакомо.

Усилием воли Тесc отвела взгляд и невидяще посмотрела в сторону.

Ей хотелось сказать нечто совсем иное, но она боязливо попросила:

— Вы не покажете мне другие комнаты? Пожалуйста.

Николаc пожал плечами и оттолкнулся от косяка.

— Разумеется. Надеюсь, вам понравится, однако не удивляйтесь, что мебели пока маловато: я приказал Джону привезти столько мебели, чтобы вам было удобно сегодня. А завтра я сам просмотрю чуланы и кладовые и подберу для вас, что понадобится.

Несмотря на ситуацию, в которой она оказалась. Тесc едва не улыбнулась. Они вели себя официально, словно были просто вежливыми незнакомцами, а между тем прошлой ночью она лежала обнаженная в его объятиях, ощущала на себе всю силу его обладания… Глядя на него, на его большой подвижный рот. Тесc вдруг почувствовала, как кровь быстрее бежит по жилам, сладостный огонь заполняет ее, как начинает пощипывать где-то внизу живота. Она пришла в отчаяние.

«Прошлая ночь, — яростно напоминала она себе, — не должна повториться. Тогда нашлись причины и оправдания», — убеждала она себя, пока они поднимались по большой винтовой лестнице. Прошлой ночью она была смущена, измучена, а он намеренно напоил ее бренди, пока она не потеряла власть над собой… Но какими бы неубедительными ни были эти оправдания, сейчас у Тесc не было и таких, и она изо всех сил пыталась удержать в узде свои неуправляемые чувства.

Они поднимались по лестнице, и тела их касались друг друга, вызывая танталовы муки. Николаc всеми фибрами своего существа ощущал ее присутствие, равно как и она — его. С каждым шагом он чувствовал, как его охватывает неистовое желание, он хотел ее так же отчаянно, как накануне. Страсть, разгоравшаяся в нем от простого присутствия девушки, была сильной и непреодолимой. Николаc убеждал себя, что это совершенно нормально: он ведь давно не испытывал близости с женщиной, и, кроме того, эта потворствующая ему маленькая плутовка, спокойно идущая рядом, была самым соблазнительным, воспламеняющим созданием, которое он когда-либо встречал в своей жизни. Николаc не сомневался, что даже если он будет делить с ней постель всю жизнь, он все равно не удовлетворится до конца. "К тому же, — хвастливо признался Николаc, — меня особенно возбуждает то, что я — единственный мужчина, познавший сладостную страсть, которая есть в ней…