Сесилия Агнес - странная история - Мария Грипе

Хульда задумалась, посчитала на пальцах.

– Позднее они переехали в Кальмар, врач получил там должность заведующего отделением. Но это случилось уже не при мне. При мне они никуда не съезжали.

Странно. Норе вспомнились ленточки с записками. Последняя была датирована 1920 годом. То бишь когда квартиру занимал врач. Стало быть, вазочка принадлежала его семье. Как, наверное, и большинство прочих вещей. У них было два сына.

Выходит, автор записок – мальчик?

А она думала, девочка.

Хотя, возможно, это было предвзятое мнение, подкрепленное рассказом бабушки Инги о девочке, которая танцевала в квартире. Значит, девочка просто случайная гостья? Нора спросила Хульду о девочке.

Да нет, вовсе не гостья. Эта девочка жила в соседней квартире. Врач с семьей занимал большую квартиру, ту самую, где прежде жил полковник. Но рядом была еще одна, трехкомнатная. Там и жила девочка-танцовщица.

– Ты-то живешь в большой квартире?

Нора изумленно воззрилась на Хульду. О чем это она? Там же только одна квартира! Восемь комнат, целый этаж. Никакой трехкомнатной квартиры рядом нет.

Ах, вот в чем дело! Хульда вспомнила. Она слышала, что в начале 30-х квартиры соединили в одну. Но сама уже съехала оттуда, оттого толком и не запомнила.

Действительно, какой-то полоумный адвокат, собираясь переехать в этот дом, решил часть этажа оборудовать под контору. Занялся модернизацией, много чего изменил, переделал по-своему – одни стены сломал, другие перенес. Все верно. Но Хульда там не бывала, только слышала от других.

– Не иначе как он и заклеил обоями все старые стенные шкафы. – Нора рассказала про шкафы, которые Андерс отыскал в ходе ремонта.

Хульда тряхнула головой. Да, наверняка. Этот малахольный здорово там поорудовал. Дай ему волю, весь дом бы перестроил, от подвала до крыши. Никак не мог угомониться. Но когда ремонт закончили, он заскучал и переехал в другое место, где мог начать все сызнова. Такой уж уродился – жить не мог без переездов и ремонтов.

– Чудные бывают люди, знаешь ли.

– Он, видать, еще и спешил, – заметила Нора. – Шкафы заколотил, даже не проверив, пустые они или нет. Мы там столько разных вещей нашли!

Хульда рассмеялась.

– Да, этот тип здорово порол горячку!

Ясно, ему было недосуг заглядывать в шкафы – дел-то по горло, заколотить все поскорей, и баста! Вечно мотался по городу как неприкаянный.

– Ну а те люди, что жили там до адвоката, – почему они оставили так много? Вещи-то хорошие!

– Может, в ту пору считали иначе…

Хульда полагала, что люди, у которых так много всякого добра, просто упомнить не могли, что у них есть.

– Они что же, никогда не убирались?

Хульда взглянула на Нору, с трудом сдерживая смех. Почему? Конечно же убирались. Ей ли не знать.

– Я сама там и убиралась. И должна тебе сказать, что из-за этих глубоченных шкафов никто особо не напрягался. Обычно их вообще не трогали. На верхотуру толком не доберешься. Иногда, конечно, и там чистили. Но не слишком часто.

Большей частью наверх отправляли вещи сломанные или ненужные, которыми почти не пользовались. Выбрасывать их не выбрасывали, но при переезде забывали.

Хульда считала, что вообще не стоит придавать этому значение. После людей всегда остаются всякие вещи. Забытый старый хлам. Время идет, и в один прекрасный день хлам становится антиквариатом и опять возвращается в гостиные. Хульда засмеялась. За свою долгую жизнь она много такого перевидала, и, на ее взгляд, все это довольно глупо.

Однако Нора смотрела совершенно серьезно. Тут она не может целиком согласиться. Отчасти Хульда права. Только ведь все в одну кучу валить нельзя.

Они как раз вернулись с прогулки и снова уселись на веранде. На свежем воздухе Хульда порозовела, волосы растрепались.

– Бывают и исключения, – задумчиво сказала Нора.

Хульда наклонилась вперед и с интересом взглянула на нее.

– Твоя правда. Ты имеешь в виду что-то определенное?

– Да.

– Можешь сказать, что именно?

Нора энергично кивнула. Хотя объяснить трудновато. Она задумалась. В общем, такое впечатление, будто некоторые вещи оставлены не случайно, а «забыты» вполне сознательно. Более или менее нарочито. Наверно, это звучит странно, однако ж Норе казалось, что обстоит именно так. Пусть даже она здорово преувеличивает, по крайней мере в одном случае угадывается некое послание потомкам. Чуть ли не вполне определенному человеку.

– И кому же, если не секрет?

Нора смотрела в пол. Собственные слова вдруг показались ей дерзкими, самонадеянными. Хульда большими блестящими глазами наблюдала за нею.

– Ты хочешь сказать, что сама испытала это ощущение?

– Ну, пожалуй…

– Будто послание адресовано тебе?

– Мне так кажется.

Обе замолчали. Хульда потянулась к Норе, взяла ее за руку. Некоторое время они так и сидели. Потом Хульда прошептала:

– И кто бы это мог быть, как по-твоему?

– Я думала, мне удастся выяснить. Хульда крепко сжала ее руку.

– Потому ты и приехала сюда, верно?

– Верно.

Нора вся похолодела от напряжения, ее била дрожь, и Хульда задумчиво поглаживала ей руку, стараясь согреть. Хоть старушка и в преклонных годах, пальцы у нее сильные, крепкие. Нора потихоньку согрелась, но волнение по-прежнему не отпускало. Ведь она коснулась запретного. И так каждый раз. Словно ей нельзя говорить о том, что с нею происходит. И все же она была уверена, что именно с Хульдой об этом говорить можно. Однако Хульда погрузилась в раздумья. Сидела слегка ссутулясь, устремив широко открытые глаза на летучие облака за окном.

Неожиданно она выпрямилась и повернулась к Норе.

– Я так стара, что меня уже ничем не удивишь. Жизнь закалила.

Она опять умолкла, взгляд опять скользнул за окно. Что она хотела сказать, Нора не узнала и спрашивать не стала. Не стоит мешать Хульдиным размышлениям. На миг ей почудилось, что Хульда вообще забыла о ней, но нет. Старушка вдруг опять посмотрела на нее и заметила, что хорошо бы ей рассказать обо всем, что произошло.

– Может, это выведет меня на правильный след. Понимаешь, о чем я? А потом я продолжу рассказ про обитателей дома.

Но сперва Норе пришлось проследить, чтобы никто сюда не заявился и не помешал. Она закрыла дверь в столовую. До обеда еще есть время. Можно спокойно поговорить.

Нора придвинула свой стул поближе к Хульде. Она дрожала, чувствуя, что опять замерзает, и протянула руки к Хульде, а та мигом спрятала их под своей теплой шалью. Нора глубоко вздохнула.