Охотники за голосами - Роман Романов

Что касается Ежихина, то для него все закончилось очень даже ничего. Дело в том, что следивший за Иваном сотрудник отдела контрразведки, рассказал, как тот мужественно все высказал под дулом пистолета шпиону, а сотрудник отдела по борьбе с экстремизмом уже позвонил и убедился в том, что Иван действительно ехал с этими двоими в поезде. Сотрудник контрразведки очень заинтересовался спутником Арни и с благодарностью пожал руку коллеге за информацию. Сотрудник по экстремизму, в свою очередь, поблагодарил за обещанную служебную докладную и запись наружного наблюдения, где Ежихин под пистолетом и получает по зубам от врага отечества. Самому Ежихину на радостях оба посулили благодарственное письмо и командирские часы, если получится, и даже пообещали проводить до заставы. Однако Иван, отказался, уточнил, куда прийти за своим паспортом и штрафом за ту постыдную беготню на вокзале, и пошел, слегка прикрывая разбитые, запекшиеся губы ладонью, обратно по едва видимой тропинке, по которой его, еще недавно трясущегося от страха, привел Арни. Ивана до сих пор била дрожь после пережитого, и приходить в он начал только на обратном пути.

Турист шел так долго, что потерял счет времени. Он переваривал события прошедшего дня, пока вдруг не обнаружил, что уже вечереет. Он прибавил шаг, потом побежал, на бегу понимая, что пошел совсем не по той тропинке и что даже по телефону не сможет объяснить таксисту, куда за ним подъехать. Впрочем, неожиданно оказалось, что связи нет, а телефон почти разряжен. «Главное, что живой!» – оптимистично подумал Иван и снова побежал.

Минут через пятнадцать Ежихин совершенно неожиданно выбрался из кустов на разбитую, проросшую буйной зеленью дорогу, или даже не дорогу, а едва заметные в зарослях грунтовые колеи. Перед ним было поле, а с другой стороны, по грунтовке направо – деревенька и косой выцветший указатель: «Д. Тихвинка». «Надо же, Тихвинка, что-то родное, русское, значит, границу не перешел», – подумал успокоившийся Иван и вдруг ни с того ни с сего вспомнил про картину в Михайловском замке: «Вынос Тихвинской иконы Божьей Матери». И сразу вспомнил о той догадке, которую он не успел осмыслить в «Блинчиках», вспомнил про общественников, дворян Екатерины и почти что найденную тогда на утренней встрече закономерность – открытие, которое, как ему казалось, он всю жизнь искал. И именно с этой мыслью он почувствовал на плече чью-то очень легкую, как листва, руку и увидел перед собой в точности такого же как в замке, но застегнутого и без ночной рубашки Павла Первого.

– Вам нужно обсушиться, сударь, и отдохнуть! Добро пожаловать к нашему походному бивуаку! – весело глядя на Туриста, чеканя каждое слово, негромко произнес уже двести лет назад убитый самодержец…

III

Кузнечко, по мере приближения к заветному повороту перед Паракарочкой, все меньше и меньше горел желанием пройтись по тропинке, по которой ушла в лес странная бабка, которую они с Петровичем подбросили в первый день визита в Провинцию, где Кузнечко планировал стать губернатором через несколько предвыборных месяцев.

Петрович как обычно молчал, немножко наклонившись по старой привычке к рулевому колесу. Кузнечко анализировал ситуацию, и она ему по-прежнему не нравилась, в первую очередь каким-то странным игнорированием кандидата, который за три недели пребывания в регионе сумел практически полностью обеспечить себя подписями депутатов и заодно всколыхнуть политическую атмосферу региона.

Мысленно он уже был в горячей фазе кампании и перебирал весь свой опыт с тем, чтобы выбрать оптимальный вариант наращивания рейтинга среди населения. Как раз население политконсультант, если быть честным перед самим собой, считал своим слабым местом. Во-первых, потому что с народом он сам особо не общался уже много лет, хоть и анализировал его настроения по различным социологическим отчетам и аналитическим запискам. Теперь же ему предстояло с этим народом встречаться, что называется, один на один. Первая его встреча с местными рядовыми избирателями в день знакомства с Богиней до сих пор напоминала о себе болью в челюсти. Во-вторых, ему действительно нужно было какое-то ошеломительное чудо, чтобы народ успел узнать и полюбить такого варяга, который ни одного года не жил в провинции.

Даже если он вдруг привезет Аллу Пугачеву, даже если он дойдет до каждого со своей яркой предвыборной газетой, даже если в хлам дискредитирует своих конкурентов, включая Ивана Ивановича, все это, как чувствовал Кузнечко, не гарантировало ему любовь и голоса избирателей. Даже волшебная идея свадьбы с Богиней, этот восторг, когда и по любви и на пользу дела, – вишенка на торте кампании, финальная точка, своеобразный мистический акт породнения его, Кузнечко, с Провинцией. А Богиня? Богиню, чтобы за оставшееся время довести до венчания, тоже нужно было как-то удивить. Одно дело два-три раза в неделю чай попить в кафе и давать себя поцеловать в щечку на прощание трясущемуся от желания и восторга Кузнечко, другое дело дать согласие на свадьбу.

Получается, и ее голос нужно было сначала завоевать. Поэтому как ни верти, но Кузнечко должен был стать героем для любимой и надеждой, Спасителем с большой буквы для тысяч избирателей. А быть героем, как все понимают, штука рискованная. «Значит, придется искать, значит, надо идти за этой бабкой, как бы смешно это ни выглядело, все равно других вариантов пока нет», – подумал Василий, выдохнул, и открыл дверцу джипа, вставшего аккурат на том же месте, где выходила так удивительно похожая на киношную ведьму старуха.

– Петрович, заселяйся пока в гостиницу и будь на связи, как освобожусь – позвоню, – сказал делано веселым голосом политконсультант.

– Василий Сергеевич, может, я с вами? Мало ли, кто по лесу шастает? Да и зря вы к той бабке-то, холкой чую, что она ненормальная, околдует или сглазит, Василий Сергеевич! – разразился непривычно длинной речью молчаливый водитель.

– Ну и темнота ты, Петрович! Езжай говорю в гостиницу, я как прогуляюсь – отзвонюсь. Это в тебе говорят древние страхи и мифы на генетическом уровне. А потом вы обижаетесь, что темным народом манипулируют злобные политики. – Кузнечко засмеялся. – Ты еще через плечо поплюй и скажи «Чур меня»… Ехай уже давай…

Кузнечко хлопнул дверцей автомобиля и решительно пошел по тропинке, убегающей от дороги все в такие же, как и три недели назад перелески ядовито-болотного цвета, только ноги на едва видимой тропе окутывала и цепляла буйная июньская растительность.

Василий Сергеевич прошел через старое заросшее кладбище с покосившимися и кое-где завалившимися крестами и плитами. Никаких потусторонних страхов и предчувствий в нем не возникло. Солнце периодически закрывали белые кучерявые облачка, вокруг трещали кузнечики, воздух был наполнен ароматами разнотравья. Он шел уже не меньше часа, но ни признаков жилья, ни людей, ни тем более бабули ему на глаза не попадалось. Только смешанный лес становился вокруг все гуще, и все больше еловых лап торчало перед лицом путника по мере продвижения вперед.

«Так, надо заканчивать с этим детским садом и дурацкими предчувствиями! Все, пора домой. Выпить глинтвейну в гостинице и спокойно посидеть в Интернете будет куда полезнее…», – подумал консультант и решительно развернулся в обратном направлении. Пройдя метров 50, Кузнечко замер в состоянии, близком к шоку: никакой тропинки перед ним не было.