Пуля - Лорел Гамильтон

— Я - Белль Морт, я — Красивая смерть, смотрите на меня, желайте меня, но придите ко мне, мои маленькие, и я дам вам все, что захотите.

В моей голове пронеслись воспоминания Жан-Клода и Ашера, и речь вроде этой, которую она произносила каждому из них по отдельности. Я видела, как она предлагала себя другим прямо перед ними, бессчетному количеству других. Но никто из нас не хотел ее, никто из нас не испытывал соблазн, в отличие от последнего раза, когда она посетила нас. Тогда я знала, что Жан-Клод всегда будет любить ее. Он мог убежать от нее, но он никогда не смог бы от нее освободиться. Теперь же трое из нас, кого она коснулась, не желали повторения. К тому же, с нами был Ричард. Его не было с нами раньше, и сейчас он был нашей скалой в бушующем приливе искушения, потому что он не испытывал соблазн.

Жан-Клод позаимствовал у Ричарда его отсутствие интереса и выстроил защиту на нем, чтобы мы все смогли посмотреть на нее трезвым взглядом. Мы смогли отделиться друг от друга, так что Ричард лег рядом, продолжая меня удерживать, а Жан-Клод смог обнять Ашера и дотянуться до одного из его запястий, освобождая его из цепей. В некотором смысле, мы игнорировали ее, хотя это было как игнорировать леопарда, который прогуливается по вашей гостиной. Может быть, если вы ее не замечаете, кошка пройдет мимо, но не исключено, что она остановится и захочет перекусить.

Белль Морт не так уж часто отказывали за последние две тысячи лет. Она к такому не привыкла. Гнев наполнил ее глаза светло-карим огнем, словно солнечный свет проглянул сквозь темное стекло. Но, как солнце может сжечь кожу, если пропустить его сквозь увеличительное стекло, так и сила Белль была опасна, если вы осмеливались отказать ей.

Белль пыталась затопить нас ардером, но он был слишком хорошо накормлен. Мы насытились. В сумраке своей комнаты она протянула руку к нам. Я увидела тени и осознала, что единственным освещением в ней был свет факелов. Где она сейчас?

— Похоть больше не единственное мое оружие, Жан-Клод. Почувствуй мою новую силу и научись вновь бояться меня. Запах роз усилился, но под ним был запах жасмина, который никогда не был ароматом Белль.

Новая волна страха заставила меня покрыться гусиной кожей. Жасмин был запахом Матери Всей Тьмы, но она была мертва, ее тело уничтожили наемники, нанятые для этого Советом Вампиров. Я слышала ее последний крик в своей голове, находясь за тысячи миль. Она ушла, так почему же Белль Морт пахла розами и жасмином?

Жан-Клод воспользовался Ричардом и его связью с волками, чтобы помочь нам, но все кошки были животными Белль. Я обоняла леопарда. Леопард во мне проснулся и потрусил по этому длинному пути в моей голове. Мой зверь любил запах леопарда Белль, и нам нравилась Белль. В первый раз она попробовала призвать меня, как будто я была просто еще одним верлеопардом, а она — моей хозяйкой.

— Ты все еще теплая, Анита. Жан-Клод может отрезать от меня твою вампирскую часть, но он не владеет леопардами, а ты недостаточно знаешь, чтобы бороться со мной.

Я подумала о своих леопардах, Мике и Натаниэле, и знала, что они идут. Я протянула руку и попробовала силу Дамиана. Я позвала его к себе. Белль раскрыла нас слишком широко, и я могла чувствовать много людей. Она сняла все мои щиты, и ощущение было таким, словно чтобы проникнуть в дом она сносила стену. Я не могла ее удержать, но внезапно я ощутила людей, которых никогда не могла почувствовать раньше. Я знала, что Рафаэль, Король Веркрыс, сидел за столом в ресторане с другими его родере, животными его группы. Я знала, что Король Лебедей посещал в Сент-Луисе наших местных лебедей. Как будто каждый, на ком я когда-либо кормила ардер, вдруг ясно открылся моему уму, лицо за лицом, тело за телом. И я поняла, что Белль перебирает их, тасует, как колоду карт.

— Ты гордость моей линии крови, Анита. Посмотри на них всех, ощути их вкус, почувствуй их, — промолвила она.

Жан-Клод отстегнул другое запястье Ашера, и Ричард подошел к ним, помогая поддержать мужчину, все еще недостаточно пришел в себя после случившегося. В тот момент, когда Ричард перестал меня касаться, леопард во мне перешел на бег. Он ударил бы по поверхности кожи и прокатился волной боли и страдания. Белль смеялась своим мелодичным, мягким, обольстительным, пугающим смехом.

Тогда Жан-Клод коснулся кожи Ричарда едва заметным движением и втолкнул эту прохладу, это спокойствие, которому Ричард научился от тигров, в моего леопарда. Мой зверь замедлился, но она по-прежнему целеустремленно двигалась к свету. Жан-Клод и Ричард перенесли Ашера ко мне, положили его с одной стороны от меня, а Ричард лег с другой. Ашер сполз ниже, так, чтобы положить голову мне на плечо, обняв меня за талию. Он все еще был безвольным и пытался взять себя в руки; как он говорил, у него не было триумвирата, так что у него не было такого количества энергии, как у нас, чтобы бороться с ней. Ему нужен был кто-то из вергиен, которые были его животными зова. Я мысленно передала это Натаниэлю и Мике, и более далекому Дамиану.

Жан-Клод лежал по другую сторону от Ашера, но он положил руку на кровать, и они с Ричардом сжали запястья друг друга. Жан-Клод перебросил руку через Ашера, чтобы взять мою кисть. Как только наши пальцы соединились, мы почувствовали себя более уверенно. Наполненная тенями комната с факелами стала выцветать по краям, отступать, как дурной сон.

Тогда запах цветов зла стал сильнее, мы словно купались в аромате жасмина, но под всем этим был жар, сухая трава, а еще — лев. Картинка в моей голове снова обрела четкость, и это была четкость кристалла, со всеми острыми гранями и невероятным сверканием цвета, совершенно несвойственным снам. Белль Морт стояла там, натравливая на нас льва и леопарда, а у нас был только волк, которого мы касались. Этого было недостаточно.

Она улыбнулась, и аромат роз и жасмина усилился.

— Белль, что ты сделала? — спросил Жан-Клод.

— Розы — это твой запах, но жасмин — Матушки Тьмы, — сказала я.

— Что ты сделала, Белль? — повторил Жан-Клод.

— Она была Матерью для всех нас. Если бы мы позволили ее силе умереть вместе с ней, мы бы все умерли, — сказала Белль Морт.

— Это — ложь, — возразил Жан-Клод. — Ложь, призванная удерживать нас от нападения на тех, кто нас создал.

— Мы не можем позволить себе рисковать, — проговорила она. Я чувствовала ее силу, тянущуюся к нам, почти видимую, как какой-то зловещий туман. Я не знала, что она собирается делать, но если она действительно поглотила какую-то часть Матери Всей Тьмы, то я не хотела, чтобы эта сила коснулась нас. Похоже, туман был хитростью, трюком, призванным меня отвлечь, потому что ее сила внезапно просто оказалась там, в моей плоти. Я чувствовала коготь, зарывающийся между ребрами. У меня перехватило дыхание от боли, и струйка крови потекла вниз по моему телу. Белль никогда не удавалось резать на расстоянии с помощью ее животных. Более того, невидимая лапа была рукой, которая потянулась к моему леопарду, словно говоря: ''Приди, возьми меня за руку, позволь мне освободить тебя'', и не важно было, каким контролем над зверьми внутри себя я обладаю — все они хотели наружу. Они все были разочарованы этим человеческим телом, которое не позволяло им выйти и играть.