Битва гигантов. Ротшильды, Рокфеллеры и Нобели - Брита Осбринк

трех дочерей Карла Нобеля) получали каждый по 100 тыс. крон, то есть двенадцатую часть дохода от наследства за 1897 г. Если бы прочим наследникам досталось больше предусмотренного, Яльмару Шёгрену доплатили бы соответствующий процент. Отдельно договаривались с наследниками Роберта, и эти переговоры завершились в июне 1898 г.

В результате Яльмар и Людвиг Нобели, а также Риддерстольпе (представлявший свою несовершеннолетнюю супругу Ингеборг) должны были поделить между собой сумму в миллион крон наличными и право на приобретение по номинальной цене четырех тысяч акций «Динамитного треста». Помимо этого, Яльмару причиталось в подарок от Альфреда 400 обыкновенных акций компании «Буфорс-Гулльспопг» стоимостью в 170 тыс. крон. Еще нескольким близким было отдано в общей сложности 100 тыс. крон. Все наследники отказывались от дальнейших притязаний на капитал, но хотели бы, чтобы к ним прислушались при составлении устава Нобелевского фонда.

Шведские академии признали соглашение быстро, а норвежский стортинг затребовал дополнительные сведения и подписал его лишь 4 июля 1898 г. Альфредовы акции «Товарищества бр. Нобель» приобрел за 3480 тыс. крон Эмануэль – по курсу, одобренному биржевыми маклерами, хотя и ниже их тогдашней котировки. Акции были положены в стокгольмский «Эншильда банк». С их переводом в Санкт-Петербург следовало подождать до официального вступления завещания в силу.

«Товарищество бр. Нобель» и бакинские промыслы принесли в Нобелевский фонд чуть больше 10 % его основного капитала.

Его замысел вылился в нечто грандиозное

И все же давление продолжалось. Рагнар Сульман приводит эмоциональный рассказ Эмануэля об аудиенции, которую ему дал в феврале 1898 г. Оскар II. Король начал с призыва изменить завещание, в частности статью о том, что премию мира должен присуждать норвежский стортинг, поскольку это чревато разногласиями. «Твой дядя поддался влиянию мечтателей о мире, в особенности женского полу». Далее Оскар II заявил, что завещание составлено плохо и не годится к исполнению. Академия наук отказалась заниматься им в теперешнем виде. Эмануэль, со своей стороны, объяснил, что переговоры дают плоды и уже разрабатывается устав фонда. На что король сказал: «Людям не запретишь собираться и обсуждать какие-то предметы, но ответственные решения принимаются иначе. В любом случае ты обязан следить, чтобы сумасбродные идеи дядюшки не повредили интересам вверенных твоему попечению близких». Эмануэль ответствовал: «Ваше Величество, я не хочу, чтобы достойнейшие ученые в будущем упрекали наше семейство в присвоении средств, которые по праву принадлежат им».

Когда Эмануэль рассказал эту историю своему русскому адвокату, тот пришел в ужас и решил, что надо срочно возвращаться в Петербург, иначе Эмануэлю не избежать ареста за оскорбление Его Королевского Величества!

Женат Альфред никогда не был, но в достаточно солидном возрасте влюбился в Софи Хесс, работавшую в цветочном магазине курортного местечка Баден под Веной. Софи была полной противоположностью Альфреду: легкомысленная красотка из еврейской семьи, без образования и желания его получить, зато с большими запросами. После знакомства между Альфредом и Софи завязывается переписка, он щедрой рукой снабжает Софи деньгами, а спустя 18 лет, когда происходит разрыв, определяет ей пожизненную ренту. Эта рента оговорена и в завещании, однако молодой женщине хочется большего. При поддержке родни (тоже весьма бессовестной) Софи запрашивает крупную сумму за письма Альфреда. Будучи официально замужем и имея ребенка, она (как всегда) живет не по средствам и наделала долгов. Софи то молит о помощи, то прибегает к шантажу. Если ей не заплатят по-хорошему, она предает письма огласке! Сульман пребывал в смущении. Душеприказчики не знали содержания писем и не были уверены, что справятся с еще одним судебным процессом. К тому же все боялись бросить тень на Альфреда. В конце концов Софи передала исполнителям завещания 216 его писем, за что те погасили ее долги в 12 тыс. флоринов и взяли на себя выплату ренты до создания Нобелевского фонда.

В 1898 г. проходило три судебных разбирательства. Одно из них касалось прав на разработку залежей железной руды и меди в Северной Норвегии. В свое время Альфред проявил интерес к созданию добывающей компании, в руководители которой, в частности, намечал Яльмара Шёгрена. Верховный суд отверг притязания Шёгрена на наследственное имущество. Два других процесса были более серьезны и инициировались французами. На одном из заседаний Эмануэлю Нобелю пришлось излагать свои разговоры с Альфредом, где тот объяснял, какое возмещение намерен предоставить истцам. Посягательства на наследство и в этих случаях были отвергнуты.

Итак, в 1899 г. можно было заняться учреждением Нобелевского фонда. Обсуждать устав пригласили Яльмара, Людвига и Эмануэля Нобелей, а также Яльмара Шёгрена. Если первые Нобелевские премии 10 декабря 1901 г., вручал наследный принц, то в следующий раз торжественную церемонию проводил уже Оскар II. С тех пор эта традиция поддерживается как шведскими, так и норвежскими монархами. Через много лет Эмануэль скажет другу архиепископу Натану Сёдерблуму, одному из немногих нобелевских лауреатов (премия мира за 1930 г.), лично знавших Альфреда: «Да, сначала я пошел против его воли. Его должны были сжечь прямо в Сан-Ремо, но я затребовал тебя телеграфом из Парижа, и все обернулось иначе. Ему бы это понравилось. В конце концов его замысел вылился в нечто грандиозное».

Глава 7. Шикарная жизнь

Двадцатитрехлетняя Рут Грапенгиссер, недавняя выпускница Центрального гимнастического института в Стокгольме, дипломированный учитель гимнастики и специалист по лечебной гимнастике, получает приглашение из Баку. Ее зовет приехать туда К.В. Хагелин, супруга которого Хильда не блещет здоровьем. Рут, связанная с фру Хагелин дальним родством, становится ее компаньонкой, делает Хильде массаж, присматривает за детьми Борисом, Анной, а впоследствии и новорожденным Володей. Рут – девушка веселая, предприимчивая, сильная. Она любит развлечься, любит поволновать кровь у холостых служащих товарищества. Она отлично видит страстные взгляды, которыми одаряют ее красавцы на бакинских улицах.

В 1895 г. Вильгельм Хагелин занимает должность главного управляющего в Баку. Рут служит у Хагелинов с 1895 по 1902 г., переезжая из Баку в Петербург и обратно. Благодаря оживленной переписке Рут с матерью и сестрой (они живут в усадьбе Норрбю в окрестностях шведского города Йончёпинга) мы можем проследить за судьбой Рут – сначала незамужней девушки, а с 1902 г. новобрачной и матери довольно большого бакинского семейства.

«Баку, 1 октября 1895 года.

Дражайшая сестра!

Тебе не стоит за меня беспокоиться, потому что я устроена замечательно, живу в замечательной комнате среди замечательных людей в замечательной жаре, которая, впрочем, иногда даже слишком замечательна. Лифчиком я еще не обзавелась. Хожу сегодня в муслиновом лифе, так как все мои сорочки в стирке. Кругом такая пыль, что любая одежда быстро грязнится. Скоро шесть часов, тогда мы будем ужинать.

Ах да, ты же не имела от меня вестей с