Искусственный интеллект – надежды и опасения - Джон Брокман

На протяжении всей своей карьеры, анализировал ли он язык, отстаивал ли реалистическую биологию разума или изучал человечество через призму гуманистических идей Просвещения, психолог Стивен Пинкер признавал и защищал натуралистическое понимание Вселенной и вычислительную теорию разума. Пожалуй, он – первый международно признанный интеллектуал, которого общество оценило за пропаганду эмпирического взгляда на язык, разум и человеческую природу.

«Дарвин позволил вдумчивому наблюдателю естественного мира обойтись без креационизма, – говорит он, – а Тьюринг и другие исследователи обеспечили вдумчивому наблюдателю мира когнитивного обходиться без спиритуализма».

В спорах о рисках ИИ Пинкер выступает против пророчеств о неминуемой гибели и всеобщего уныния, отмечая, что подобные взгляды формируются худшими из наших психологических предубеждений – в частности, тиражируемых средствами массовой информации: «Сценарии стихийных бедствий очень просто разыгрывать в свободной от вероятностей зоне нашего воображения, и они всегда находят отклик у обеспокоенной, технофобной или очарованной видением катастрофы аудитории». Отсюда, если вспоминать историю, ящик Пандоры, Фауст, «Ученик чародея», Франкенштейн, демографическая катастрофа, истощение ресурсов, HAL, ядерное оружие в чемоданчике, ошибка 2000 года и истребление мира нанотехнологической серой слизью[92]. «Характерной особенностью дистопий об ИИ, – подчеркивает Пинкер, – является проецирование узкой альфа-самцовой психологии на концепцию интеллекта… Да, в истории порой возникают деспоты-мегаломаньяки или серийные убийцы-психопаты, но это плоды естественного отбора, формирующего чувствительные к тестостерону цепи у определенных видов приматов, а вовсе не неизбежная особенность интеллектуальных систем».

В очерке ниже Стивен восхваляет убежденность Винера в силе идей перед нашествием технологий. Как удачно выразился сам Винер, «опасность машины для общества исходит не от самой машины, а от человека, который ею управляет».

Искусственный интеллект доказывает правоту одной из величайших идей в истории человечества: речь о том, что абстрактное царство знания, разума и цели не подразумевает elan vital[93], нематериальной души или чудесных сил нервной ткани. Скорее, оно может быть связано с физическим царством животных и машин благодаря концепциям информации, вычислений и контроля. Знание можно объяснить как накопление образцов материи или энергии, находящихся в систематических отношениях с состояниями мира, математическими и логическими истинами и друг с другом. Мышление же можно объяснить как трансформацию этого знания посредством физических операций, которые предназначены для сохранения указанных отношений. Цель может быть объяснена как способ контроля операций для осуществления изменений в мире на основании несоответствий между текущим и целевым состояниями. Мозг, плод естественной эволюции, представляет собой всего-навсего наиболее привычную систему, которая создает интеллект через информацию, вычисления и контроль. Разработанные человеком системы, способные к обретению интеллекта, подтверждают предположение, что для объяснения здесь достаточно понятия обработки информации, – то есть, как выразился покойный Джерри Фодор, подтверждают вычислительную теорию разума.

Исходная работа для авторов настоящего сборника – книга «Человеческое применение человеческих существ» Норберта Винера – зафиксировала это интеллектуальное достижение, одним из творцов которого был сам Винер. К неочевидному прорыву середины XX столетия, подарившему нам вычислительную теорию разума, причастны также Клод Шеннон и Уоррен Уивер, которые объяснили знания и коммуникацию через информацию. Следует воздать должное и Алану Тьюрингу с Джоном фон Нейманом за объяснение интеллекта и мышления с точки зрения вычислений. Что касается Винера, он объяснил загадочный мир целей, задач и целеполагания через техническую концепцию обратной связи, управления и кибернетики (в первоначальном значении слова – «управления» работой системы, ориентированной на достижение целей). «По моему мнению, – писал он, – физическое функционирование живых индивидуумов и работа некоторых новейших коммуникативных машин совершенно параллельны друг другу в аналогичных попытках контролировать энтропию посредством обратной связи». То есть борьба с угрожающей жизни энтропией является конечной целью человечества.

Винер применил идеи кибернетики к третьей системе – обществу. Законы, нормы, обычаи, средства массовой информации, форумы и институты сложного сообщества могут рассматриваться как каналы распространения информации и обратной связи, которые позволяют обществу справляться с беспорядками и реализовывать поставленные цели. Этот тезис прослеживается красной нитью по всей книге; вполне возможно, что сам Винер считал его главным. В своем объяснении обратной связи он писал: «Этот комплекс поведения обычно игнорируется средним человеком; в частности, он не играет заметной роли в житейском анализе социальных процессов; однако мы вправе изучать как физическое реагирование индивида, так и органическое реагирование самого общества».

Действительно, Винер придал научное обоснование предположению о том, что в истории, политике и обществе имеют значение идеи. Убеждения, идеологии, нормы, законы и обычаи, регулируя поведение людей, которые их разделяют, способны формировать общество и влиять на ход исторических событий точно так же, как физические явления воздействуют на структуру и эволюцию Солнечной системы. Говорить, будто идеи – а не только климат, ресурсы, география или вооружение – могут формировать историю, вовсе не значит впадать в мистику. Перед нами утверждение о каузальности информации, которая создается в человеческом мозге и передается через сети связи и обратной связи. Детерминистские теории истории, признают ли они первопричиной технологии, климат или географию, опровергаются каузальной мощью идей. Среди последствий этих идей можно выделить непредсказуемые колебания и смещения, возникающие благодаря положительной обратной связи – или неправильной калибровке отрицательной обратной связи.

Анализ общества с точки зрения распространения идей также предоставил Винеру трибуну для социальной критики. Здоровое общество – такое, которое наделяет людей средствами к продолжению жизни вопреки энтропии – позволяет информации, воспринимаемой и распространяемой его членами, порождать обратную связь и влиять на способы управления этим обществом. Дисфункциональное общество опирается на догму и на власть навязывать контроль сверху вниз. Потому Винер называл себя «сторонником либерального мировоззрения» и посвятил бо́льшую часть моральной и риторической критики в своей книге (издания 1950 и 1954 годов) осуждению коммунизма, фашизма, маккартизма, милитаризма и авторитарной религии (в особенности католицизма и ислама), а также предупреждениям о том, что политические и научные институты постепенно становятся все более иерархическими и замкнутыми.

Книга Винера, кроме того, есть ранний образчик произведения в жанре, который уверенно обретает популярность, – жанре технического пророчества. Причем речь не о пророчестве в смысле простого прогноза, а о предсказании в духе Ветхого Завета, мрачном предостережении относительно катастрофического возмездия за упадок. Винер рассуждал об ускорении гонки ядерных вооружений, о технологических изменениях, которые навязываются обществу без учета благополучия человека («Будучи учеными, мы должны знать, какова природа человека и каковы присущие ему цели»), и о том, что сегодня называется проблемой выравнивания ценностей: «подобная джинну машина, способная к обучению и принятию решений на базе этого обучения, никоим образом не окажется обязанной принимать те решения, какие приняли бы мы сами или какие были бы приемлемыми для нас». В более трагическом по тону издании 1950 года