Эверест. На грани жизни - Екатерина Васина

— Ты сначала спроси у женщины, в своем ли она уме, чтобы с тобой на свидание пойти. — огрызнулась я.

А внутри все ухнуло от слова "свидание", хотя, казалось бы, большая уже девочка. Медоедом вон называют. Наверное, есть за что.

Алекс на мою "шпильку" не рассердился. Лишь усмехнулся и ответил:

— Куда ж ты денешься то, медоедик.

После чего нажал мне на нос и сообщил громко:

— Би-и-ип!…ля!

Это он так отреагировал на мое чисто машинальное движение. Я дернула головой, клацнула зубами и если бы Алекс не отдернул руку, то его палец мог легко пострадать. Ну так нечего нажимать им куда не просили.

— Ненормальная.

— Угу, — кивнула я, — и это говорит человек, который в чужие носы руками тычет!

Так и разошлись, напоследок еще раз переглянувшись. Причем в синих глазах Алекса теперь вместо презрения поблескивало нечто другое. Даже боюсь назвать, что именно.

Да и вообще! На улице уже холодает, а он стоит тут в футболке, а под ней мышцы, мышцы, мышцы. У альпинистов фигуры в основном поджарые, тренированные. А Алекс вообще гид, у него нагрузки ого-го, причем почти постоянно.

Я сглотнула слюну, так как в горле пересохло и не выдержала, первой отвела взгляд.

— Можешь еще и потрогать. — услышала веселый голос Алекса и едва не взвилась. Он ведь специально провоцирует! Еще раз внимательно обвела его взглядом, зевнула и сообщила:

— Не, не вдохновляет.

И после этого я ретировалась с поля боя. Потому что боялась, что упырь увидит еще и мои красные щеки, начнет отвешивать шуточки, чем окончательно выведет из себя.

Нет, нет, думать только о восхождении! И ни о чем, кроме восхождения!

Это я повторяла как мантру, следующие пять дней, пока мы обживались в лагере и привыкали к высоте. У меня адаптация шла достаточно легко, только по ночам было не очень. Но я уже давно отметила одну особенность организма: при всей своей физической выносливости, во сне он начинал давать сбои. Именно на каком-о психическом уровне. Так что спала я плохо, урывками и сны были очень тяжелыми, оставляющими дурной привкус во рту. От них давило виски и настроение становилось мурным. В итоге я не выдержала и пошла сдаваться врачу.

— Снотворное? — переспросила Мария. Вот уж кто отлично выглядел и явно не жаловался на сон. Короткая стрижка, стильный спортивный наряд и легкий румянец на всю щеку. А у меня синяки под глазами размером с ледник Ронгбук.

— Сплю плохо. — сообщила я. — Обычно прихватываю их с собой, но тут вот что-то забыла. И в Катманду не подумала.

— Кроме плохого сна что-то еще беспокоит? — просила Мария, разворачивая стетоскоп и подтягивая ближе тонометр. Я со вздохом принялась снимать флиску. Кажется, мне светит второй медосмотр. Сама напросилась, как говорится.

— Ну голова с утра тяжелая. Учитывая, что поспать мне удается часа три от силы это нормально.

— Это ненормально. — отрезала врач.

Некоторое время мы молчали, пока я старательно дышала, давала измерить себе давление и отсчитывать пульс.

— У тебя все показатели в норме. Хорошо, снотворное дам. Применять строго в той дозе, в которой укажу. Больше не пить, на штурм тоже не брать, понятное дело. Но ты давай, старайся спать нормально. Иначе сама понимаешь…

Я понимала. Но что делать, пока не знала. На других восхождениях организм давал о себе знать таким способом только уже ближе к штурму. И даже тогда я на спуске чувствовала себя полуживой. А тут с ходу уже началось.

Снотворное помогло заснуть, но от тяжелых сновидений не избавило. Каждый раз забираясь в палатку я уже подсознательно ожидала тягучих изматывающих снов. Никогда не страдала депрессией, но сейчас всерьез начала про нее думать. Потому что с утра просыпалась с тяжелой головой и могла лежать по полчаса, чтобы прийти в себя. После такого приходилось потом еще долго шататься по лагерю с кружкой кофе или крепкого чая в руках, зевать и настраиваться на разминку.

— Медоед, — окликнули меня на третий день.

Я в этот момент как раз разговаривала с Иоши и Анной — альпинисткой из Нидерланд. Она тоже на Эвересте оказалась впервые, а до этого покорила один восьмитысячник, где уже на спуске ухитрилась отморозить пальы и нос. Я на эту фразу едва не фыркнула. Обморожения для нас норма. Мне вон в холода приходится надевать самые теплые варежки, так как несчастные руки мигом замерзают. А все почему? Потому что обмораживала я их раз пять, точно.

— Это он тебя? — удивилась Анна, когда Алекс окликнул меня еще раз. При этом новая знакомая обернулась и смерила его весьма оценивающим взглядом. Я ее понимала. Несмотря на то, что сегодня ветер в лагере был особенно порывистым и холодным и пришлось натянуть куртки, харизма Алекса торчала даже из-под шапки. Видимо, Анна из тех, кто любит эту мужественную небритость, суровых нордических мужчин и морщинки вокруг глаз на обветренной коже.

Ладно, ладно, я все это тоже люблю!

— Это он меня, — ответила я, — но не стоит обращать внимания. Некоторые люди они того… со странностями.

— Медоед? — улыбнулась Иоши. — Смешной зверь, а почему он тебя так называет?

— Считает, что и мне все по х… — я осеклась и поправилась, — по фигу. Мужчины…

Анна хмыкнула.

— Мужчины начинают так себя вести, если ты им небезразлична. Мой муж меня в школе доводил до слез. До сих пор не понимаю, почему я тогда молчала и ничего родителям не говорила. Призналась только в день свадьбы, во время тоста. Это был фурор.

— Сколько вы женаты? — спросила у нее Иоши.

— Пять лет, до этого три года жили вместе. Сразу после колледжа.

Я снова покосилась в сторону Алекса и заметила, что он не спеша направляется в нашу сторону. Почему-то мне показалось, что этот тип тоже мог изводить в школе тех девочек, которые ему нравились. Меня вон тоже за косички дергали и юбку пытались задрать в шутку. Правда, шутники мигом отстали, когда я парочке из них разбила нос учебником.

— Извините, я отойду.

Не хватало только, чтобы Алекс при моих новых знакомых сказал что-нибудь, отчего придется мысленно хвататься за голову. Например, намекнуть на мою симпатию ко мне.

— Упырь, — прошипела, подходя к нему вплотную, — чего тебе?

— Упырь и медоед. Тебе не кажется, что мы можем создать принципиально новый вид?

— Тебе чего? — повторила я, решив не обращать внимания на провокацию.

— Слышал у тебя проблемы со сном. — мигом стал серьезным Алекс. — Лучше не стало?

— Ну я сплю. — ответила дипломатично. — Шесть-восемь часов, как и положено.

— Просыпаешься отдохнувшей?

— Тренируюсь же, как видишь.

— Вниз хочешь?

Я молча показала ему фигу, на которую Алекс посмотрел без особого интереса. И задал второй вопрос: