Кто мы и как сюда попали. Древняя ДНК и новая наука о человеческом прошлом - Дэвид Райх

Странная Сардиния

В 2009 году Йоахим Бергер со своими коллегами секвенировал митохондриальную ДНК древних охотников-собирателей и ранних фермеров из Европы1. Хотя митохондриальная ДНК в сотни тысяч раз короче остального генома, но и в ней хватает изменчивости для разделения выборки людей на отчетливые типы. Оказалось, что почти все охотники-собиратели имеют один и тот же тип митохондриальной ДНК. А вот у сменивших их фермеров данный тип ДНК встречен всего в нескольких процентах образцов, не больше, их митохондриальная ДНК ближе к сегодняшним жителям Южной Европы и Ближнего Востока. Очевидно, что ранние фермеры не являлись наследниками местного населения Европы, а пришли откуда-то еще.

Но все же митохондриальная ДНК – это совсем ничтожная часть генома, последовавшие полногеномные исследования дали неожиданные результаты. В 2012 году команде генетиков удалось отсеквенировать геном Ледяного человека, естественной мумии, найденной в 1991 году в Альпах, возраст ее примерно 5300 лет2. Лед сохранил и тело, и все принадлежности этого человека, получился как будто мгновенный кадр исключительно развитой культуры, существовавшей за тысячи лет до появления письменности. Кожу Ледяного человека покрывали десятки татуировок. Носил он сплетенный из травы плащ и мастерски сшитую обувь. При нем был медный топор и набор для разжигания огня. Он был застрелен, о чем говорят торчащий из плеча наконечник стрелы и порванная артерия, но прежде чем упасть и умереть, он как-то добрел по горной тропе до вершины. Вырос этот человек в долине неподалеку, о чем говорят сходные соотношения изотопов стронция, свинца и кислорода в эмали его зубов и в окружающих осадочных породах, откуда они естественным образом попадали в воду и растения3. Но генетические данные утверждают, что ближайшие родичи этого человека вовсе не сегодняшние обитатели альпийских долин. Ближе всего к нему оказалось нынешнее население Сардинии, острова в Средиземном море.

Рис. 14а. Археология и лингвистика дают представление о глубоких преобразованиях в человеческой культуре. Археология показывает, что от 11 500 до 5500 лет назад сельское хозяйство распространилось от Ближнего Востока до северных пределов Европы, изменив всю экономику этого региона.

Странный сюжет с населением Сардинии продолжал развиваться. В том же году, когда опубликовали геном Ледяного человека, команда из Университета Упсалы – Понтус Скоглунд и Маттиас Якобссон с коллегами – отсеквенировала четыре генома индивидов, живших 5 тысяч лет назад на территории Швеции4. До этого исследования считалось, что охотники-собиратели из тех мест произошли не от предшествовавших им местных охотников-собирателей Северной Европы (включая и Швецию), а были потомками фермеров, перенявших образ жизни с эксплуатацией богатых местных рыбных ресурсов Балтики. Но древняя ДНК опровергла эти предположения. Фермеры и охотники-собиратели по своей генетике были не просто непохожи друг на друга, а различались столь же сильно, как сегодняшние европейцы и восточноазиаты. Причем фермеры опять же отчаянно напоминали сардинцев.

Рис. 14б. Почти все европейские языки входят в индоевропейскую языковую семью, происхождение которой связывается с общим предковым языком, существовавшим около 6500 лет назад. (На карте показано распространение индоевропейских языков в доримское время.)

Для объяснения результатов Скоглунд и Якобссон предложили новую модель: фермеры, потомки ближневосточных популяций, расселялись в Европу, но во время миграции мало смешивались с местными охотниками-собирателями. Эта модель прямо противопоставлялась общепринятой на тот момент концепции Луки Кавалли-Сфорца, полагавшей, что фермеры, двигаясь по направлению к Европе, взаимодействовали и перемешивались с местными охотниками-собирателями5. В новую модель укладывалась не только поразительная генетическая разница между фермерами и охотниками-собирателями, населявшими территорию Швеции 10 тысяч лет назад, но и генетическое сходство между древними фермерами и нынешними сардинцами. По-видимому, последние являются потомками миграционной волны фермеров, добравшихся до острова около 8 тысяч лет назад и заместивших по большей части местных охотников-собирателей. Запертые на своем острове, потомки прибывших фермеров испытали малое влияние последующих демографических событий, изменивших облик населения континентальной Европы. Так или иначе, новая модель объяснила генетический состав большинства европейцев, населявших этот регион до 5 тысяч лет назад. Скоглунд и Якобссон шагнули еще дальше, предположив, что из этих двух источников – фермеров и охотников-собирателей – сложился генофонд ныне живущих европейцев. Но тут они упустили нечто чрезвычайно важное.

Тучи над горизонтом

В 2012 году казалось, что вопрос о происхождении нынешних европейцев в принципе решен. Но был один факт, который нарушал складную картину.

В тот год Ник Паттерсон опубликовал весьма сложные результаты теста трех популяций. Как говорилось в прошлой главе, они затрагивали вопрос, почему частоты мутаций нынешних северных европейцев занимают промежуточное положение между индейцами и южными европейцами. Паттерсон предположил, что объяснить это можно существованием популяции-призрака – древних северных евразийцев, более 15 тысяч лет назад населявших обширные территории Северной Евразии и оставивших свое генетическое наследие и северным европейцам, и мигрантам, преодолевшим Берингийский мост и освоившим обе Америки6. А через год Эске Виллерслев со своей командой получил образец древней ДНК из Сибири, соответствующий предсказанным древним северным евразийцам, и это был человек из Мальты, живший 24 тысячи лет назад7.

Как можно согласовать вклад древних северных евразийцев, выявленный у нынешних европейцев, с их двухсоставным геномом – одна часть от местных охотников-собирателей, другая от пришедших из Анатолии фермеров, и обе части напрямую просматриваются при анализе древней ДНК? Эти последние данные подтвердились еще надежнее, когда мы добавили материалы по ДНК охотников-собирателей и фермеров, живших 8–5 тысяч лет назад. Все указывало на модель двухстороннего смешения без наследия древних северных евразийцев8. Должно было случиться нечто важное в более поздние времена: наследие древних северных евразийцев должно было внедриться с новым потоком мигрантов и придать Европе новый “генетический” облик.