Эпоха мертворожденных - Глеб Бобров

У него задача, для нас вполне традиционная – изображая из себя бесплотных призраков, внезапно исчезая и так же стремительно появляясь, упереться в три десятка частных усадьб. Там, в упор не замечая, ударов танковых орудий и элитной добровольческой пехоты – остановить бронетехнику СОРа перед спускавшейся за шахтой объездной дорогой на поселок Белореченский и далее, через Врубовку, на Лутугино. Чуть далее, еще три шоссе этого направления, вместе с основной трассой, должны держать части Буслаевской бригады.

Второй батальон, вообще, растянут поротно и повзводно – по точкам перекрывает наш бугор поперек. Главная беда – идущее по середине плато грунтовка Лотиково-Родаково. Чистое поле, попробуй – удержи. Въезд на Родаково со стороны Бахмутки – тоже не подарок. Два вросших в землю заброшенных поселка, любую халупу гранатометным выхлопом сдуть можно. Единственная естественная преграда – река Луганка – если и "преградистей" Белой, то, может, на полметра вширь, от силы.

Третьему батальону и общеполковым подразделениям – задача совсем смешная: удержать Большое Родаково – поселок и станцию. Из серии – ноу коммент.

Вот и не спится Колодию, вот и глушит майор коньяк, потому как – пойдут наши "европедальцы" стальными щупальцами, то не будет у Богданыча больше ничего – ни полка, ни его пацанов да и самого мужика, зная упертый до невозможности характер, тоже, скорее всего, не станет.

В пять приполз измочаленный Салам. Грохнул "со ствола" оставшиеся сто пятьдесят и, даже не занюхнув, отрапортовал.

– Всё, отмучались мои бобики.

– Что – осталось?

– Ровно половина. Ниши боеприпаса даже не начинали. Люди ели ноги ворочают, командир. Сам упаду – умру. Не успеваем, по-любому…

– Все, блять! Отбой! Тащите группы наверх. Толку от такой работы… Сейчас жрать сухпай и спать до одиннадцати ноль-ноль. С двенадцати до восемнадцати – учения. С двадцати одного – копаем дальше. Вопросы?

Женя Стовбур опоздал всего на десять минут, но этого хватило – не выспавшийся, уставший от беспрерывной изматывающей работы и немалого возраста Кобеняка, в сердцах плюнул и, без стеснения, траванул на нашего суперинтенданта добрягу Жихаря. Юра без обиняков отвязался по полной и пообещал Жене, под следующий залет, собственноручно выдать звиздюлей. То, что у взводного-один – "ни разу не заржавеет" – не сомневался никто. Под раздачу, автоматом, залетел и Педалик. Новость о том, что с девяти вечера он – на "копанках" вселило в Жука глубокие, до того не осознаваемые им понятия о несправедливости бренного бытия и жертвенном подвиге солдата. Три выварки кулеша и ящик с хлебными кирпичами выгрузились с ГАЗона за считанные секунды.

К двенадцати народ, доблестно ныряя рачки и байбаком выныривая из полутораметровой траншеи, с хриплыми выдохами ворочал тяжелые гранатометы и, срывая голоса, обозначал свои ориентиры и дистанции до целей.

Выучить, конечно же, не успели. Да никто и не надеялся. Самый здравый подход, по-моему, был у Степаныча.

– Учи не учи – толку. Ты скорее ежика гопака танцевать заставишь, чем солдата – книжку учить. Посмотрел и – ладно; пока не заснул – вперед на полигон. Там, через жопу – запомнит.

Кто бы спорил…

Всю дорогу побили на сектора: "бобёр" – отрезок от моста Белой до развилки, "выдра" – двести метров от развилки до прогиба, "енот" – две сотни до начала последней крутизны и "куница" – последние двести пятьдесят, вместе с фугасами на вершине бугра. Ориентиров привязки было мало и, чтобы не путать бойцов, визуально разделили каждый сектор на четыре номерные части. Лишь в секторе "куница" было пять отрезков.

Командиры групп с экзекуторскими мордами выстроились надо рвом и – понеслась…

– Восьмой! "Выдра-три" – БТР!

– Дистанция сто пятьдесят!

– Мудак ты, восьмой! Какой, нах, сто пятьдесят! Куда смотришь?

– А! Виноват – двести! Сто пятьдесят ты мне за эту ваньку-встаньку вечерком в стаканчик накапаешь!

– Отставить смешки! Огонь!

– Есть!

– Считай, самого подбили, пока ты ебал-дремал на развороте!

– Да я, чё виноват, шо эта хуерага – два метра в длину.

– Рот закрой! Сто восемьдесят пять сантиметров, ётать – учи мат часть, военный!

Тут падает забрало у Василь Степаныча…

– Я сейчас с обоими разберусь! Что там за трёп на огневой?! Никольский, тебя поменять местами с Чепелем? Легко – "Вампир"[69]в зубы и вперед – за Родину, за Сталина!

Чапа – красавец гранатометчик еще с кандагарской юности, в сердцах матеря разработчиков "двадцать девятого", морщит лоб и, непроизвольно шевеля губами, упирается глазами в таблицу дистанций. Вот видно – опытный боец, пока учит – отдыхает! Борёк делает виновато-зверское лицо и начинает, вдвое, гонять пополнение.

К трем часам дня смешки растворяются в хрипящем кашле и сопении с присвистом. Гранатометы все тяжелые, неухватистые, а "Вампиры" еще и немереной длины, в придачу. Добрая русская традиция "срать на солдата" укоренилась в подсознании даже у вэ-пэ-ковских разработчиков. Что, блядь, семь пядей в непомерном лбу надо иметь, чтобы додуматься пристроить на граник[70]такую хрень, как кронштейн для переноски?! Каким макаром его хватать, если у него диаметр трубы, как у новобранца – шея?! Огнеметы компактней, но тяжелее: труба "Шмеля" – одиннадцать килограмм веса, спарка – двадцать два. Ну, и, ясный-красный, кронштейны – не предусмотрены!

Гранатометные группы Салимуллина, Никольского и Гирмана разбиты на тройки. У первого номера "двадцать девятый" с заряженной гранатой и два запасных выстрела, у второго – две мощные "Таволги" и еще пара запасных выстрелов для первого номера в нишах. У огнеметчика спарка РПО и тоже запасные к "Вампиру".

В расчетах ПТУР еще круче. Там что пусковая с прицелом, что транспортно-пусковой контейнер с ракетой, каждый вьюк – под тридцать. Зато с запоминанием дистанций без вопросов – у них, изначально, свой лазерный дальномер – в самом комплексе.

Расчеты двух "Утесов" и пары АГСов тихо лежат пластом. Жихарю деваться особо некуда: на двадцать человек – четыре расчета тяжелого вооружения, которое надо будет очень быстро выставлять на неподготовленные позиции и, еще быстрее, с них убирать – при смене огневых. Гранатометы взяли сами командиры – Деду и Юре по "двадцать седьмому", а "двадцать девятый", само собой – Мыколе Бугаю.

Плюс под сотню "Мух"[71]в отряде. Тоже возьмем – для легкой бронетехники да и так "шоб – було". Не отказываться же, коль дают. Чуток "Таволг" и "Вампиров" надо будет на отход оставить. Вот пусть МТЛБшки[72], БТРы, грузовики и прочие жестянки – "Мухами" палят.