Бог в человеческом обличье - Татьяна Коган

– Суки! – проорал Илья в лившиеся с неба потоки. – Чтобы вы все сдохли!

Дождь не прекращался.

Казалось, ночь никогда не кончится. Илья уже не чувствовал собственного тела. На сцене всегда жарко. Пот катится градом, попадает в глаза. Музыканты часто поливают голову водой из бутылки, чтобы немного освежиться. А зрители думают, что это эффектная традиция, такая же, как разбивание гитары о пол. Вот уже последнего Крестовский никогда не понимал. К музыкальным инструментам он относился бережно. И без дешевых трюков драйва у группы хватало. Один вид беснующегося за ударной установкой Матвея чего стоил. Крепостной тоже красавчик. Такие партии выдавал – зал взрывался. Повезло Илье с командой… Больше всего на свете сейчас ему хотелось очутиться на сцене, в жарком свете софитов. Как будто и не было никакого плена. И убийства. И сводящей с ума задачи…

Он облизал ледяные губы и попробовал улыбнуться. А потом набрал в легкие побольше воздуха и запел во все горло:

– Carry on my wayward son,

There'll be peace when you are done.

Lay your weary head to rest,

Don't you cry no more.

Почему-то эта песня группы «Kansas» казалась сейчас очень уместной. Он мысленно проиграл надрывный проигрыш и запел тише, лиричнее:

– On a stormy sea of moving emotion

Tossed about, I'm like a ship on the ocean

I set a course for winds of fortune,

But I hear the voices say.

И снова во всю глотку, перекрикивая разгулявшуюся стихию:

– Carry on my wayward son…

Каким он был идиотом, считая неопределенность тяжким крестом! Тогда он не знал беспомощность…

За шумом дождя и звуком собственного голоса Илья не услышал чавкающие шаги. Поэтому вздрогнул, когда его дернули за запястья, чтобы открыть наручники.

Он долго сидел под горячим душем и не мог согреться. Только мысль о необходимости взять в руки гитару и продолжить работу вытянула его из теплой ванны. Обмотал бедра полотенцем – мокрую одежду он сбросил прямо на лестнице. В комнате на полу стоял поднос с едой. Рядом лежали новые джинсы, майка и рубашка. Грязные вещи, оставленные на ступенях, исчезли.

Интересно, думал ли о ней Илья? Марина многое бы отдала, чтобы уметь читать его мысли. Иногда он казался таким далеким, словно с другой планеты. Но ведь на других планетах тоже о чем-то думают, верно?

Подружки твердили Марине, что она недооценивает себя и слишком превозносит мужа. Но что они могли знать? Разве посторонним понять, что происходит между двумя любящими людьми! Никого Марина не превозносила. Разве что самую малость. Они с Ильей были так непохожи. Наверное, они гармоничнее бы смотрелись в паре с кем-то другим. Ей нужен был мужчина постарше, помудрее. Кто-то, способный восхищаться ею точно так же, как она восхищалась Ильей. Но смогла бы она так же сильно полюбить кого-то еще?

Роман с Давидом тянулся три года. Вряд ли то, что она испытывала, стоило называть любовью. Скорее увлеченностью, тягой к знаниям. Она многому училась у Давида, перенимала мировоззрение, отношение к проблемам. Ставя перед собой задачу, он не останавливался ни перед чем, действуя жестко и планомерно. В такие моменты он напоминал боевого робота, направленного на выполнение одного-единственного задания. Это и пугало и очаровывало Марину. И хотя она понимала, что никогда не позволит себе опуститься до такого уровня циничности, определенные навыки впитывала и сохраняла в памяти.

Она никогда не воспринимала Давида как любовника или объект страсти. Он был для нее учителем, к восхищению которым примешивается легкий романтический флер. Может быть поэтому ее не сильно смущал факт наличия у Давида жены и ребенка. Она не планировала уводить его из семьи. Она с легкостью бы перестала видеться с ним, возникни такая необходимость – и не страдала бы ни минуты. Марине казалось, что Давид тоже относился к ней без болезненной страсти. Он не донимал звонками, появлялся раз в пару недель, проводил с ней приятный вечер и снова растворялся в делах и заботах. Такой график устраивал обоих. Поэтому, когда Марина познакомилась с Ильей, у нее не возникло вопроса, как сказать Давиду о расставании. Он был взрослым, разумным мужчиной. Ему бы не составило труда подыскать себе новую любовницу.

Они сидели на диване в номере отеля. Давид курил сигару и потягивал виски, а Марина смотрела на него не отрываясь, пытаясь запомнить их последний совместный вечер.

– Ты сказала, что хотела поговорить о чем-то важном, – произнес он, затушив сигару и наблюдая, как над стеклянной пепельницей поднимается струйка дыма. – Я тебя слушаю.

Марина подготовила красивую длинную речь о том, что рано или поздно все заканчивается, и с какой теплотой она будет вспоминать эти отношения… Но вместо этого сказала:

– Я встретила кое-кого…

Лед в его бокале звякнул.

– Кое-кого?

– Его зовут Илья. И он мне очень нравится…

Давид сделал глоток виски. Что-то в его лице переменилось, но Марина не придала этому значения. Все ее мысли занимал молодой светловолосый парень с красивыми татуировками на руках. Давид молчал, и она продолжила:

– У нас пока ничего серьезного. Но мне кажется… Вернее, мне хотелось бы чего-то серьезного.

– То есть это наша прощальная встреча? – Если Давид и негодовал, то внешне никоим образом этого не проявлял. Но в интонации его голоса появились злые ироничные нотки. Так бывало всегда, когда предмет разговора задевал его за живое. – Или ты предлагаешь просто поставить на паузу, пока не наиграешься с новой игрушкой?

– Он не игрушка, – горячо возразила Марина и тут же прикусила язык. Следовало проявлять больше сдержанности. Даже самому хладнокровному мужчине неприятно, когда ему дают от ворот поворот. Давид наверняка воспримет новость спокойно. Но все же деликатность не помешает.

– Я не уверена, что наше с ним знакомство к чему-то приведет, – осторожно объяснила она. – Но встречаться с вами двумя одновременно считаю нечестным.

Давид неожиданно рассмеялся:

– Эх, Марина, Марина, – он покачал головой. – Твоя честность когда-то поразила меня. А теперь я получил по носу этой же честностью…

– Получил по носу? – встрепенулась она. – Я все так же уважаю и ценю тебя. Но ведь мы изначально не клялись друг другу в вечной любви. Ты счастливо женат, у тебя взрослый сын. Я не претендовала на большее, не ставила тебе условий. Меня все устраивало.

– А сейчас перестало устраивать? – Давид кольнул ее острым взглядом и подлил себе виски.

– Дело не в этом, – мягко ответила она. – Дело в том, что я влюбилась в другого. От нашего с тобой общения я бы не хотела отказываться. И если тебя устроит статус друга, я буду счастлива…

– Статус друга? – Давид саркастически скривил губы, и Марина поняла, каким нелепым было ее предложение. Мужчина вдвое ее старше управлял огромным бизнесом, держал в подчинении десятки тысяч сотрудников, проворачивал полулегальные сделки, в которых были замешаны высокие правительственные чины, конкуренты боялись его и опасались переходить ему дорогу. А она, обычная девчонка, работающая терапевтом в районной поликлинике, предлагала ему остаться друзьями после того, как отшила. Марина не учла одной важной детали: даже самый выдающийся мужчина – прежде всего самец. Она отлично помнила, как в ту секунду ощутила приступ внезапного страха.