Связывающая луна - Эмма Хамм

должны убедиться, что вы не пошли по стопам своей семьи. Мы все знаем легенды о вашем доме.

Проклятье. Люди еще это помнили?

Луна снова встала перед ними.

— Лютер был со мной все ночи полнолуния. Могу засвидетельствовать, он не бродил по полям, если вы в этом его обвиняете.

Все мужчины в толпе заколебались, прежде чем кто-то тихо спросил:

— А кто вы, мэм? Мы никогда раньше не видели вас в этих краях.

Лютер должен был позволить ей ответить. Она контролировала ситуацию гораздо лучше, чем он. Тем не менее, почему-то он не мог держать рот на замке.

Со страшным кашлем он чуть не закричал в ответ:

— Она моя жена.

ГЛАВА 15

Луна не думала, что когда-либо была так потрясена, как в тот момент, когда услышала, как граф назвал ее своей женой. Женой! Это не входило в план, и этот человек думал, что мог утверждать, что они уже поженились?

Нет. Она этого не потерпит. Соврать о ее интересе к нему было легко, но притворяться, что у них есть история, было другим делом, не тем, о чем он просил. В какую игру он сейчас играл? Думал ли он, что она согласится с этим?

Учитывая затаившую дыхание толпу вокруг них, у Луны в данный момент не было выбора. Но вскоре она затащит его в поместье и намочит ему уши.

Во-первых, она должна была справиться с этой проблемой.

Натянув на лицо улыбку, она попыталась притвориться Мэв.

— Господа. Я думаю, все это было ужасным недоразумением, и я ценю ваш героизм. Броситься на помощь павшему другу — это знак того, что вы все поддерживаете чувство чести, которое должно быть освещено в книгах по истории. Теперь, уверяю вас, мы с графом рассмотрим этот вопрос и поговорим с каждым из вас, чтобы понять, что здесь произошло.

Было ли это так легко для Мэв? В одну секунду они представляли собой разъяренную толпу, готовую бросить вилы и сжечь усадьбу. А в следующий они смотрели на нее с отвисшими челюстями и остекленевшими глазами.

Все, что она сделала, это расправила плечи и улыбнулась им, ради всего святого. Луна даже не была традиционно красивой женщиной! Они должны хотя бы бороться с ней, но нет. Казалось, все они попали под ее чары.

«Хорошо», — подумала она. Луна коснулась рукой своего сердца и добавила:

— Я искренне тронута вашей готовностью и верностью другу. Даю слово, мы докопаемся до сути этого дела. А пока, пожалуйста, берегите себя. Перекрёсток Мертвеца был бы менее примечательным, если бы в нём не было стражей.

Ладно, может, это было слишком. Казалось, никто не заметил, а если и заметил, то не возражал против того, что она фактически вырвала страницы из учебника истории, чтобы убедиться, что все они чувствуют себя героями этой истории.

— Ловим на слове, — сказал темноволосый мужчина, указывая на ее лицо, а потом развернулся.

Они ушли со двора поместья и отправились домой. Никто не оглянулся на нее, и никто из них не колебался, уходя. Как будто ее слова успокоили зверей внутри них или что-то еще образное, что она могла придумать.

Трое мужчин просунули руки под мертвое тело и унесли его с собой. Бедный мальчик. Она уже видела, как оборотень убивает, когда жила в монастыре, и они пытались учить ее с Мэв. Она была такой большой, что они думали, что она прирожденная охотница.

К несчастью для них, это было не так.

Уперев руки в бока, она расчетливым взглядом наблюдала за ними. Луна уже собиралась биться кулаками, если один из них обернется. Пусть попробуют сделать то, что задумали. Она могла нокаутировать и сбить мужчину на землю. Это будет не в первый раз, и уж точно не в последний.

Как только они скрылись из виду, она повернулась к графу. К счастью, Лютер остался за ней, и это избавило ее от необходимости искать его. Она бы выследила его по всему поместью, как охотник на задании, если бы ей пришлось, но этот мужчина объяснит, что, черт возьми, произошло.

Она скрестила руки и смотрела на него. Тихо. Спокойно. Точно так поступали с ней монахини в монастыре, когда она была девочкой, которая пыталась улизнуть посреди ночи, и ее ловили.

Он шаркнул ногой по земле, ничего не говоря, но выдавая слишком много.

— Что? — спросил он. — Почему ты так смотришь на меня?

— Вы все объясните, милорд, — саркастически произнесла она его титул. — Толпа появляется у твоего дома с мертвым телом, а потом ты называешь меня своей женой. Думаю, тебе лучше начать с самого начала, иначе я уйду.

— Если ты это сделаешь, ты окажешься в тюрьме.

Она приподняла бровь.

— Только попробуй.

Он побледнел, и она думала, что он потеряет сознание, потому что он кивнул.

— Отлично. Только не здесь. Пойдем в мой кабинет, и я… я все объясню.

Почему-то ей казалось, что ей придется вытянуть из него все до последней детали, прежде чем она поймет, что происходит в этом поместье. Но он, казалось, был готов все объяснить. Она предположила, что это было началом.

Следуя за ним по коридорам, она задавалась вопросом, почему он вообще хотел что-то ей рассказать. Она была воровкой. Женщиной, которую он посадил в свою камеру для убийств, а затем каким-то образом заключил сделку. Он не должен раскрывать ей никаких своих секретов. Она была худшим человеком, которому можно было довериться.

Он усадил ее в своем кабинете и протянул ей пустую чашку чая. Лютер ничего не сказал, пока кипятил на огне маленький чайник, вместо того, чтобы звать слуг, и она с внезапным осознанием наблюдала за его неуверенными движениями.

Хоть она и пыталась думать о нём плохо, хоть она явно была человеком без морали, у него не было никого другого. Это был отчаянный крик о помощи, если он скажет ей правду, и это означало, что она должна его выслушать.

Поэтому она держала рот на замке и положила в чашку три кубика сахара, пока ждала воды.

Он стал дрожать еще хуже. Она отобрала у него чайник, прежде чем он пролил на себя кипяток.

— Можешь быть осторожнее?

— Извини, я просто… мои мысли в другом месте.

— О толпе, которая появилась у твоей двери? — спросила она, наливая кипяток в одинаковые чашки.

Он обхватил руками края, видимо, не чувствуя обжигающего