Отданная Хранителю Гор - Дарья Ратникова

– Мама, что случилось?

– Я никуда не пойду с тобой и этим человеком, виновным в нападении тварей на долину, – и мать посмотрела на Гьорфа.

Ина с ужасом посмотрела на мать. Неужели и до неё добралась эта клевета? И так быстро! Она никогда не помнила, чтобы мама говорила что-то плохое о Хранителе и его службе. Либо не упоминала вообще, либо отзывалась с уважением и дочерей всегда так воспитывала. И вот сейчас.

– Кажется ты раньше так не думала, – Она осторожно посмотрела на мать.

– Это было раньше, – мамины глаза лихорадочно горели. Уж не опоили ли её чем-то?

– И что поменялось за это время? – Ина решила идти до конца. Альба прижалась к матери, а за ней безмолвной стеной вставал Гьорф.

– Твари нападали на долину и не раз в год в горах, как раньше, а теперь чуть ли не каждую неделю. Как Хранитель это допустил? – Ина смешалась и помедлила с ответом. Она могла рассказать матери всё, действительно всё, но перед глазами вдруг встало растёрзанное тело отца. Она понимала маму. Хотела обнять её, попросить прощения, но ведь ни её ни Гьорфа вины в этом нет, да и отца этим не вернёшь. А вот маму с сестрой она может потерять. И всё-таки она решилась уже было заговорить, когда вперёд решительно выступил Гьорф.

– Я не отрицаю свою вину, но она меньше, чем вам кажется, – он нахмурился. А Ина увидела, с каким изумлением мама посмотрела на него. Она что думала, что Хранитель не умеет говорить? – Но об этом действительно в двух словах не расскажешь. Может быть вы предложите нам с Иной чай?

Матушка ничего не сказала. Несколько минут она сверлила Гьорфа взглядом, а потом так же молча направилась на кухню. А Ина потерянно думала, где она совершила ошибку? Куда делись её родные, те, которых она знала? Разве можно за месяц так измениться, до неузнаваемости?

Гьорф нагнал её и едва ощутимо пожал руку и она выдохнула. В конце-концов её жизнь – это её жизнь, а матушка… Ну не может же она вечно жить с ней.

На кухне, пока закипал чайник, они молчали. Хранитель собирался с силами, матушка задумчиво смотрела в окно, и только Альба бросала робкие взгляды на сестру. Да, лёгким этот разговор не будет.

Наконец, чайник закипел. Матушка так же молча и машинально заварила чай и поставила перед ними по чашке. И даже Альбе досталось. Хотя чай, настоящий, всегда стоил очень дорого. И хоть они всей семьёй его нежно любили, но предпочитали заваривать липу или малиновые листья. Так было экономнее. И вот чай, настоящий. Неужели мама взяла в долг? Или она, Ина, уйдя в тот день, бросила матушку без средств к существованию. Она же была её первой помощницей.

Нет, так не пойдёт. Ина чувствовала, как сожаление накрывает её. Что толку жалеть, если вернуть всё равно ничего нельзя.

– Я хочу рассказать вам госпожа… – Гьорф сделал паузу и вопросительно посмотрел на матушку. Она нахмурилась, поджала губы, но ответила:

– Мелинда Стаут.

– Я расскажу вам, госпожа Стаут то, что вам не рассказала дочь.

Ина вздохнула и сжала руки в кулаки. Теперь только если горы помогут Гьорфу убедить мать. Иначе она ничего не сможет сделать. А ещё – главное чтобы им хватило времени.

Она краем глаза слушала, что рассказывает Гьорф, рассеянно осматривая комнату. Это не её разговор. Она всё равно не смогла бы убедить мать. Правда, она хотела, чтобы встреча её жениха с родителями произошла в другой обстановке, чтобы было больше времени. Пригласить бы маму после обряда в замок, чтобы она увидела, как они с Гьорфом счастливы. И рано или поздно, мама бы не устояла. Она всегда умела видеть правду, чувствовать её и дочерей этому учила. А если бы отец был жив, он бы точно был на её стороне и маму уговорил.

Ина вздохнула, подмечая малейшие детали – как поджала губы мама, как с испугом смотрит на Гьорфа Альба, как за окном распевали птицы.

Наконец, Гьорф замолчал. В воздухе повисла тишина. Ина почти чувствовала её – липкую, давящую. Наконец, мама заговорила:

– Я хочу подумать, – тихо сказала она. – Сколько у нас есть времени?

– Его нет, – жёстко ответил Хранитель. – Мы и так потеряли слишком много. Они могут оказаться здесь с минуты на минуту, и я не уверен, что моих сил хватит.

А Ина вдруг только что с испугом осознала, что если есть сила добрая, сила созидающая, подвластная Хранителю, есть силы разрушающая, выпускающая в мир тварей, то вполне может быть и ещё какая-нибудь сила. И вряд ли она к ним дружелюбна.

– Но мне нужно подумать, собраться в конце-концов, – голос матери звучал почти умоляюще. Она была испуганна и не знала, верить им или нет. Боже, почему всё так сложно?

– Некогда. Берите самое необходимое и поехали.

Матушка, поджимая губы переводила взгляд с Ины на Гьорфа и обратно.

– Мама! – Ина сделала шаг вперёд и мама обняла её и расплакалась. – Ну что ты? Всё обязательно будет хорошо.

Было так неловко, что она успокаивает ту, что была ей всегда опорой и поддержкой. Но теперь видимо пришло её время.

– Помоги мне собраться, – Мама, наконец отпустила её и вытерла слёзы.

Ина торопливо кивнула и бросилась в комнату. Альба скользнула следом. Гьорф дал им четверть часа. До невозможности мало, но она понимала, что это правильно. Они и так слишком задержались здесь. И их могут найти, с минуты на минуту. И Ина даже не хотела думать о том, кто станет на их сторону и станет ли вообще хоть кто-то, если лже-старейшины решатся напасть.

Поэтому она просто бездумно кидала в старые, потрескавшиеся от старости, чемоданы, вещи. Вытаскивала из шкафов мамины вещи и вещи Альбы. Для неё почти всё купил Гьорф. Она, конечно, была ему благодарна. Но пока не узнает, откуда у него деньги, она больше ничего у него не попросит. Может так сложиться, что им действительно придётся держать осаду в замке. И надолго ли – непонятно.

И когда через пятнадцать минут, Хранитель зашёл за ними, уже почти всё было собрано. Матушка поджимала губы, рассматривая беспорядок, который они оставляли в комнате. Но Гьорф торопил их.

– Быстрей. Если всё будет хорошо, то вы вернётесь сюда, а если нет – что-ж, я куплю вам всё новое, – улыбнулся он.

Мама только вздохнула. Ина с беспокойством посмотрела на неё. Кажется, матушка за этот час осунулась и едва ли не почернела. Менять свою жизнь всегда тяжело. Для матушки это было почти то же самое, что смерть – своя или родных людей. Может быть, было кощунством так говорить, но Ина знала свою мать. Та всегда придерживалась традиций, когда завтрак и обед в одно и то же время, а походы в гости и прогулка по магазинам – это событие. И она так жила все эти годы, цепляясь за традиции после смерти отца ещё сильнее. И вот сейчас ей приходится уезжать из дома, быть может, навсегда.

Они уже подошли к двери. Гьорф поднял чемоданы, а матушка достала с полки большой навесной замок, когда Альба расплакалась и остановилась.