Сплошная лебедянь! - Екатерина Вильмонт

Ровно в пять он подошел к кафе и в дверях столкнулся с профессором. Тот заметно волновался.

– Иван Алексеевич, простите меня, я ужасно взволнован… Но нет ли тут ошибки? В конце концов и имя и фамилия не столь уж уникальные…

– Я тоже думал об этом. Поэтому давайте сверим… наши…

– Установочные данные, – закончил фразу профессор с улыбкой.

– В самом деле.

– Начните вы!

– Извольте. Моя Ярослава родилась в Москве двадцать седьмого апреля 1981 года.

– И моя дочь родилась именно в этот день, – хриплым шепотом произнес профессор. – Ее мать звали Валентина Игоревна Тумаркина.

– Увы, имени ее матери я не знаю. У Ярославы нет с матерью никаких связей и она не называла мне ее имени.

– О, в таком случае вы развеяли последние сомнения. Валентина ужасающе тяжелый человек. А что, дочь хочет найти отца?

– В том-то и дело, что нет. Она говорит, уж если я матери не нужна, то отцу и подавно. Он исчез с горизонта и я не желаю ему навязываться.

– Вон как… Скажите, Иван Алексеевич…

– Простите, профессор, я только хочу уточнить, я тоже не искал вас, просто вдруг увидел табличку с фамилией и инициалами. Никаких претензий у вашей дочери нет, она… ни в чем не нуждается…

– Скажите, какая она? И что вас с ней связывает?

– Она? Она изумительная! А связывает нас, смею надеяться, любовь. Вот так. А хотите взглянуть на нее?

– Да, очень хочу!

Иван протянул ему айфон.

– Это она? Очаровательная женщина, напоминает какую-то французскую картину… Я не силен в живописи.

– Да, Жанну Самари Ренуара.

– Да-да, именно так. Она похожа на свою мать, только она как-то мягче… у нее добрые глаза… А чем она занимается?

– Она филолог. Знает много языков.

– Вы с ней… женаты?

– Пока нет, но я надеюсь в скором времени исправить это положение.

– Она замужем?

– Формально да. Она жила в Бельгии, ее муж был бельгиец, но она ушла от него.

– К вам?

– Нет. Просто ушла. Приехала в Москву к матери, а та в буквальном смысле выгнала ее на улицу.

– Боже мой, что вы говорите! Хотя чему я удивляюсь. В свое время она и меня выгнала. Я был совсем молодой врач, зарабатывал буквально копейки и она сживала меня со свету. Но я любил Яську и не хотел уходить. А она нашла себе другого, состоятельного. И велела мне убираться вон, а если не уберусь, она меня посадит. Она не шутила.

– А было за что?

– О, был бы человек, а компромат всегда найдется, тем более в те годы… Я предложил забрать Яську, но она ни в какую. Даже алиментов брать не хотела, хотела поскорее меня избыть. У нее всегда был чудовищный характер, но она была по-женски чертовски привлекательна. Боже, какие скандалы она закатывала, когда я на первых порах пытался увидеть дочь. А однажды меня жестоко избили на улице и посоветовали убраться из Москвы подобру-поздорову. Аргументы были более чем убедительные и я убрался. Я думал, может она все-таки любит дочь… Чудовищно! А что Ярослава о ней рассказывает?

– Она не любит об этом говорить. Но мне как-то обмолвилась, что боится завести детей, так как выросла без материнской любви, не знает, что это такое и потому будет плохой матерью.

– О господи! – схватился за голову профессор. – Бедная девочка! Иван Алексеевич, ради бога, я хочу увидеть свою дочь, познакомить ее с братьями, мои сыновья хорошие ребята… Они поймут… Я должен, я просто обязан попросить у нее прощения! Где она живет? В Москве?

– Нет, сейчас она живет в Питере.

– Может быть, вы прямо сейчас позвоните ей?

– Мне кажется… надо ее как-то подготовить. Ведь это как снег на голову… Давайте, я полечу отсюда в Питер, поговорю с Ярославой, подготовлю ее и тогда уж…

– А если… Если она не захочет?

– Ну, это вряд ли. Она женщина до мозга костей, а женщины любопытны. Да и вам, профессор, лучше говорить с дочерью не сгоряча.

– А знаете что? Я, пожалуй, возьму ребят и мы все полетим в Питер.

– Хорошая мысль! И, вот еще что, может я ничего ей не скажу? Пусть считает, что вы ее искали и сами нашли, а?

– Но это же неправда!

– А это будет ложь во спасение!

– Я могу как-то проколоться…

– А это неважно, это потом… Ярослав Ярославович, прошу вас, так будет лучше! Подумайте сами! Одно дело, если я случайно увидал табличку на двери и проявил инициативу, и совершенно иная история, если отец решил разыскать дочь, познакомить с братьями… Она почувствует, что нужна вам. Для нее это очень-очень важно! И, кстати, сыновьям тоже скажите, что решили найти дочь, обратились к частному детективу и он ее нашел.

– Вы думаете?

– Уверен. Так для всех лучше будет!

– А если… мальчишки спросят, почему я раньше молчал?

– Все элементарно! Вы ведь не так давно овдовели? Вы не хотели тревожить супругу. А теперь…

– Кажется, вы правы, Иван Алексеевич, так для всех будет спокойнее, меньше нервотрепки… Может быть.

– Ну что, Ваня? – спросила сестра.

Он пересказал ей разговор с профессором.

– Да, вы все верно придумали. Пусть бедняжка думает, что отец решил разыскать ее. Так ей гораздо легче будет принять его. Ты хитрый парень, Ванечка. Не зря Глеб говорит, что ты великий дипломат! Да, между прочим, мне сегодня звонила Дина.

Дина? Какая Дина? При чем тут Дина? – мелькнуло у него в голове. Он и думать о ней забыл.

– Да? И зачем она звонила? – спросил он холодно.

– Спрашивала про Виктора. Интересовалась, как ты, когда собираешься домой?

– И что ты ей сказала?

– Сказала, что ты должен сначала полететь в Питер, что я своим звонком сорвала тебя с каких-то важных переговоров. Вот, на старости лет приходится из-за тебя врать, а я так это не люблю!

– Сестренка, но ведь я тебе дороже, чем какая-то Дина?

– Между прочим, это, на минуточку, твоя жена.

– Не напоминай!

Когда на другой день Иван приехал в госпиталь проститься с Виктором, тот сказал:

– Вань, тут приходил заведующий, просил тебя зайти к нему. Скажи мне, зачем? Он что-то от меня скрывает? Все у меня серьезней, чем говорят?

– Да господь с тобой! Просто я обещал ему спонсорскую помощь на покупку какой-то аппаратуры.

– Ты мне правду говоришь?

– Конечно! И потом, если б это было связано с тобой, он вызвал бы не меня, а Лизу. Успокойся, с тобой все хорошо!

Простившись с зятем, он пошел к заведующему. Постучал, его пригласили войти. В кабинете кроме профессора было еще двое молодых мужчин. Они с любопытством воззрились на вошедшего.