Немецкие диверсанты. Спецоперации на Восточном фронте. 1941-1942 - Георг фон Конрат

– Сколько человек составляют потери?

– Ни одного, – сказал я ему, и он выдохнул с облегчением. – Но у нас семьдесят раненых, и, хотя повреждения не опасны, они до сих пор находятся в строю.

Он покачал головой:

– Это чудо!

Затем вкратце я доложил ситуацию и объяснил, что в действительности больше одного дня мы бы не продержались. Но, как казалось, ему не было до того особого дела. Когда я заканчивал свою речь, он почти смеялся. Странно, но это был еще один человек, которому было весело после всего произошедшего.

– Капитан, – произнес бригадный генерал с иронией в голосе. – Пока вы тут вздремнули, я подогнал новые танки, чтобы обеспечить вам тыл. Они уже установлены, и когда вы соизволите окончательно проснуться, то, без сомнения, увидите их.

Вилли изо всех сил сдерживался, чтобы не рассмеяться. На их фоне мне не хотелось выглядеть слишком серьезным, и я старался улыбаться, хотя не так-то просто было скрыть мое смущение. Получается, я спал так крепко, что даже такое приличное количество танков не смогло разбудить меня.

Бригадный генерал снова похлопал меня по плечу, и мне показалось, что что-то изменилось в нем со вчерашнего дня.

– Прямо сейчас мы отправляемся в путь, и у нас не будет остановок, пока не доберемся до Ленинграда.

Мы пошли вместе совершать обход, и я увидел множество танков. Сейчас и я чувствовал себя другим человеком.

– Капитан, – обратился ко мне бригадный генерал, – русские даже не успеют опомниться, как мы сделаем свое дело, а затем спокойно и тихо сможем, наконец, лечь и выспаться. Следующим приказом будет собрать всю технику, что у вас имеется с собой, и возвращаться в Таурогген. – Он пожал мою руку и, отдав честь, ушел.

Все, что он сказал, было выполнено. Двинувшиеся бронетанковые установки, как муравьи, ползли по полю. Первая линия шла, открыв огонь, а вторая просто держалась позади. Через какое-то время они менялись местами. Мы с Вилли, стоя в лесу, смотрели в поле. Русские пытались держать нас на как можно большем расстоянии, но наши танки неотвратимо наступали вперед, сминая все на своем пути.

Переглянувшись, мы с Вилли усмехнулись. Сейчас мы были в безопасности и могли спокойно отдохнуть. Выставив патруль из нескольких человек, остальные разбили лагерь, выбрав слегка наклонную местность, где установили пулеметы. Даже запах пороха и дым, близость смерти не могли перебороть желание заснуть. Я собирался поспать пару часов, но события двух прошедших дней так повлияли на мою психику, что я отключился на неопределенный период, на какое-то время выпав из реальности. Проснувшись и обнаружив вокруг себя полную тишину, я определил по солнцу, что сейчас где-то около полудня. На несколько коротких мгновений я совсем забыл, что идет война, но, едва поднявшись и сев, осознал, что произошло. Вокруг меня стояли обожженные деревья, танки, разбросанные и иногда перевернутые по всему полю, живо напоминали о событиях минувших дней. Тела в серо-зеленых и желто-коричневых формах были разбросаны повсюду. Это то, что еще совсем недавно было живыми людьми: солдатами немецкой и русской пехоты. Мертвые лежали везде. Тела и то, что от них осталось, были изуродованы и порой навалены друг на друга. Смерть не щадила ни чужих, ни своих. Дальше я увидел то, что особенно впечатлило меня. Часть ноги, оторванная чуть выше колена, зацепилась куском оборванной ткани от формы и сейчас висела на ветке, раскачиваясь прямо передо мной. Я содрогнулся и вскочил на ноги, ведомый одним-единственным желанием: уехать с этого места, и чем быстрее, тем лучше.

Я обнаружил, что вся группа уже в сборе и готова к дороге. Кивнув им, ничего не говоря, я поспешил в самое начало колонны, где располагались сразу три полевые кухни. Там я надеялся найти остальных солдат.

Они сновали туда и обратно. Все были чем-то заняты и похожи на бобров, но только никто не работал. Половина из них орали песни. Очевидно, это был особенный день для них. Дивизия «Гроссдойчланд» выделила по две бутылки вина на человека, и именно по этой причине Вилли отправил меня спать так далеко. Подойдя ко мне и держа бутылку в руке, я прочитал легкое опасение в его глазах.

– Георг, – произнес он торопливо. – Я специально отправил ребят подальше, на кухню, чтобы не тревожить тебя.

– Очень любезно с твоей стороны, – ответил я.

Он ткнул меня в ребра и произнес весело:

– «Гроссдойчланд» устраивает для нас вечеринку. – И, подмигнув, словно хитрый лис, добавил, голосом, выдававшим то, что он порядочно выпил: – Тут и для тебя оставлена пара бутылочек.

Вообще-то я должен был разозлиться, но не мог. За это время Вилли, будучи моим земляком, стал не просто моим лучшим товарищем, теперь он был для меня родным братом. Как мог я ругаться, если, будь я на его месте, поступил бы так же.

– Хорошо, где они?

Открыв одну из бутылок, он наполнил свою полевую кружку и буквально влил вино в меня.

– Запомни, – воскликнул он, – вино улучшает кровообращение!

Он наполнил еще одну кружку, и я снова выпил залпом. Тут он внезапно вспомнил, что уже время обеда. Я поинтересовался, что сегодня готовили.

– Сегодня у нас гороховая каша со свининой! – прокричал Вилли.

Получив свою порцию, я набросился на еду. Это было мое любимое блюдо, к счастью, потому что именно его нам давали буквально через день. А сегодня, может, потому, что я выпил вина, или оттого, что со вчерашнего дня у меня во рту не было маковой росинки, оно показалось мне особенно вкусным, и я дважды просил добавки. Другие ребята уже поели. Вилли сказал, что они предпочли сначала пообедать, а уж потом выпить, а те, кто сейчас на карауле, перекусят прямо на дороге.

– Какое количество техники исправно и можно перевозить? – спросил я Вилли.

– Все, кроме девяти штурмовых орудий. Остальную технику можно не торопясь переправить в Таурогген.

Больше не было смысла оставаться здесь, и я приказал Вилли готовиться к отправлению, добавив:

– На этот раз, старина, я поеду вместе с тобой во главе колонны.

– Ты смеешься! – воскликнул он. – Не верю своим ушам! В прошлый раз я чуть с ума не сошел от скуки, слушая Фукса всю дорогу. Здоров он врать, скажу я тебе. Знаешь, единственное, о чем он говорит, – это о девчонках.

Колонна двигалась медленно в сторону Тауроггена. На первом сиденье находились мы с Вилли, а сзади – Фукс.

Одного мотоциклиста, сопровождавшего колонну, мы отправили в Таурогген, чтобы тот успел доложить о прибытии колонны, и для нас уже готовили место, где мы бы могли припарковаться. Он уже растворился в облаке пыли, когда мы в тягостном настроении выехали на главную дорогу. Теперь состояние у всех было подавленным. Проезжая ферму за фермой, мы наблюдали одну и ту же картину пожаров и разрушений. Повсюду лежали тела местных жителей и убитые животные. Но даже тогда те из фермеров, кто остался в живых, радовались, что они могут чувствовать себя свободными людьми. И, глядя на них, я понял, что не нужно возвращаться, а, наоборот, надо идти вперед, но существовал приказ, и ни я, ни кто другой не мог нарушить его.