Прелат - Ольга Крючкова

– Да! И как можно скорее! – воскликнула Элеонора.

– Как угодно, вашему сиятельству.

Рене галантно поклонился.

* * *

На сборы не ушло много времени. Рене накинул на плечи Элеоноры тёплый матушкин плащ, подбитый мехом, – вечера становились прохладными; что касается Жиля, то его скромное имущество – новая рука, арбалет; колчан со стрелами и скрамасакс, занявшими достойное место на добротном кожаном поясе – подарке господина, были при нём.

Рене опустошил тайник под камином, пересыпав оставшиеся золотые франциски в напоясный кошелёк, перемотал отцовского Бастарда длинным кожаным ремнём, сделав импровизированные ножны, перекинул меч за спину, крепко связав концы ремня на груди.

Рене спустился во внутренний двор. Наваррские жеребцы раздували ноздри, предчувствуя быструю скачку, застоявшись без дела в конюшне. Он запряг лошадей и подготовил карету, юноша помогал своему хозяину как мог.

Элеонора разместилась в карете, Жиль удостоился чести ехать верхом на господском Лангедоке, – в душе переживая облегчение: он боялся остаться с графиней наедине, чувствуя неловкость и вину, оттого что не мог защитить её в монастыре – страшные картины соития с демоном всё ещё будоражили его юношеское воображение.

Рене привязал мула позади кареты и, проезжая мимо дома Мари, натянул поводья: лошади остановились; освободив мула, он накинул его упряжь на калитку. Жульбер наблюдал за этой сценой из окна и, не удержавшись, проворчал:

– Прямо, как в глупой сказке: кому – дом и дворянство, а кому – просто мул. И на том спасибо.

Карета графини де Олорон Монферрада покинула Шоле, оставляя за собой клубы дорожной пыли. Де Шаперон гнал наваррских жеребцов что есть силы: надо было добраться до постоялого двора перед заходом солнца, времени оставалось мало.

Впереди ждал Орлеан.

Карета достигла постоялого двора в селении Рош-сюр-Мен поздно вечером, колокола местной часовни отзвонили вечернюю зарю. Леон и Анриетта хлопотали по хозяйству во внутреннем дворе и, услышав стук копыт приближающихся всадников, насторожились.

– Леон, закрой ворота, – попросила Анриетта. – Что-то мне боязно…

– Ну что, ты! Наверное, путники припозднилась: а, если они знатны и богаты?

Последний веский довод сыграл решающую роль, и Анриетта несколько приободрилась.

– Может, они знают что-нибудь о нашем сыне, – предположила она и виновато взглянула на мужа.

Тот же, как человек практичный и умудрённый жизненным опытом понимал: если в деле замешаны доминиканцы, то дело плохо – считай, что человек сразу умер. Анриетта, словно прочитав мысли мужа, утёрла слезу и направилась в амбар за мукой.

Карета и сопровождающий её всадник, въехали в распахнутые ворота постоялого двора. Леон подумал: «Карету я уже видел, неужто…» Его мысли оборвал Рене, спустившийся с козел:

– Леон, у тебя найдётся свободная комната, да побольше сытной еды.

Хозяин обомлел: перед ним стоял прелат, обнаруживший похищение Жиля и графини.

– Сударь, милости просим. Мы всегда вам рады!

В этот момент второй всадник спешился и направился прямо к обомлевшему хозяину.

– Отец, это я – Жиль, – сказал юноша, скинув с головы капюшон.

Отец и сын обнялись.

– Анриетта! Анриетта! – закричал Леон. – Наш мальчик вернулся!

Анриетта выбежала из амбара и бросилась к сыну.

– Жиль! Какое чудо! Все эти дни я молила Господа, дабы он помог тебе! – она обняла сына и расплакалась. Тот тоже расчувствовался.

– Ну, что ты плачешь, я же жив…

Анриетта почувствовала: с сыном что-то не то, и начала внимательно его осматривать – материнское чутье не обмануло. Женщина увидела металлическую рукавицу на руке Жиля.

– Что это? Почему ты надел её? – недоумевала она.

– Анриетта, оставь парня в покое! – вмешался Леон. – Главное – он вернулся. Нам надо молиться за господина прелата! – хозяин почтительно поклонился Рене. – Рука – не голова! Прошу, сударь, я провожу вас в комнату. Анриетта, позаботься о госте.

– Да, Леон, а свободна ли комната, где останавливалась графиня де Олорон? – поинтересовался прелат.

– Конечно, сударь… А я всё думаю: знакомая карета!

Рене отворил дверцу кареты и подал руку Элеоноре:

– Ваше сиятельство, мы прибыли. Здесь вы сможете отдохнуть и отужинать.

Перед растерявшимися супругами появилась графиня и милостиво улыбнулась.

– Господи! Какая радость-то, ваше сиятельство! – одновременно затараторили муж и жена. – А ваши люди отбыли сегодня в Орлеан. Они до последнего ждали – может, весточка придёт от вас…

Графиня удалилась в комнату, Анриетта прислуживала ей вместо горничной. В это время мужчины ужинали и пили пиво в трапезной. Посетителей уже было мало, да и те, которые остановились на постоялом дворе на ночь, отправились отдыхать: обычно торговцы вставали с первыми лучами солнца и отправлялись в путь.

Рене и Жиль изрядно проголодались и покуда они уделяли должное внимание позднему ужину, Леон сообщил им о последних событиях, произошедших на постоялом дворе.

– Секретарь и горничная графини так убивались по своей госпоже, а ещё пуще о том, что не уберегли её, содрогаясь при одной мысли о маркизе де Турней, что никак не хотели покидать постоялый двор. Анриетта же рыдала, не переставая… Да, вот так… – рассказывал хозяин, попивая пиво. – А на следующий день сюда пожаловал целый вооружённый отряд из Орлеана. Я так и не понял: то ли они – люди маркиза, то ли – Главного инквизитора. Они опросили меня, Анриеттой, секретаря, горничную, постояльцев, а мы и толком-то ничего не знали – так ведь спали от колдовского порошка! Перевернули здесь всё вверх дном, а потом уехали.

– Куда? – поинтересовался Рене.

– Да кто ж мне, сударь, скажет?! Наверное, отправились искать графиню. А вот вы их опередили – теперь награда ваша. Рыцари поговаривали, что маркиз обещал спасителю своей невесты тысячу золотых монет. Это же, какое богатство! Хватит на всю жизнь, да ещё и детям останется.

Рене задумался: неплохая награда, пожалуй, золото будет весьма кстати.

– Отец, – обратился Жиль к родителю. – Я хочу тебе сказать…

– Да я всё понял, сынок, – опередил его отец. – Ты поступил на службу к господину прелату.

Рене кивнул.

– Жиль проявил себя на редкость храбро. О таком помощнике можно только мечтать.

– Благодарю, господин прелат, за такие слова… – Леон опечалился. – Нам будет не хватать тебя, сынок… Но значит, – такова твоя судьба. Я не буду мешать.

* * *

Замок маркиза де Турней находился примерно в лье от Орлеана. Элеонора никогда не бывала в этих местах, проведя почти всю жизнь в Наварре, во владениях своего могущественно отца. Несколько раз она бывала во Франции, но её поездки ограничивались лишь переходом через Пиренеи до Тулузы – сердца Лангедока.