Беру все на себя - Евгений Красницкий

— Да когда еще тот выкуп получишь… — начал было огневец, но уловив рядом с собой шевеление Егора, умолк.

— Господин десятник, — обратился Мишка к Егору, — что-нибудь добавишь?

— Гм, разве что… Треска, сколько у твоих людей стрел в колчанах?

— По-разному. У тех, кто с ляшским оружием, — немного. У кого-то и вовсе лука нет. А те, кто из дому со своим оружием пришел, — не меньше десятка на человека, но стрелы охотничьи.

— Значит, посмотришь с Ильей, какое оружие на ладьях взяли, и если найдете граненые наконечники, раздашь своим лучшим стрелкам.

— Добро.

Господа советники разошлись, у Мишкиного костерка остался один Егор. Роська и Дмитрий тоже было хотели о чем-то потолковать, но, правильно истолковав повелительный жест Егора, удалились, остановив попутно сунувшегося к Мишке Антона.

— Давай ругай, дядька Егор. Что не так сделано?

— Да ничего вроде бы, совсем уж дурака не валяли, а что захотели сунуться без разведки… так сопляки же еще… рано вас в дело пускать, рано, но что ж поделаешь, если так все обернулось.

— Насчет того, что лишь половина вернется, ты только пугал или правда?

— Ну… — Егор немного помолчал, ковыряя веточкой в углях костра. — По-всякому может статься, но так легко, как за болотом, точно не обойдемся. Ты заранее-то не казнись, война есть война… да и везунчик ты, и кто тебе только так ворожит-то? Семь ладей! Одну-то добудешь, так и то радость, особенно если с товаром, а тут семь!

— Да хрен с ними, с ладьями! Ребята любого товара дороже!

— Ребят новых наберешь и как раз на этот товар выкормишь и выучишь, а вот тем, кто в этом походе выживет, действительно цены не будет! С ними-то настоящую Младшую дружину и воспитаешь. Запомни: не бывает таких дружин, где все воины одинаково выучены! Всегда есть более опытные, менее опытные и новички. А у тебя пока разве что опричники чуть получше других, да и то не сильно. Им друг у друга учиться почти нечему, да и гордыня у каждого — ничем хуже других быть не хотят. А вот когда разница появится, тогда и начнется настоящая учеба — в каждом разговоре, в каждом, даже совсем мелком, деле. Этого никакие наставники не заменят. У рядового воина, не единожды в деле побывавшего и выжившего, всегда есть чему поучиться. И для урядников твоих каждая смерть или ранение подчиненного — тоже учеба. Такая, какой нигде, кроме как в бою, не бывает. Да и для тебя самого, конечно, тоже. Короче, как говорит Корней, ничего зря не бывает! Вот потеряли вы целый десяток… обидно, конечно, жалко, но зато ни поручики твои, ни старшина больше такого не допустят — заранее опасность углядят и предотвратят.

— Легко как-то у тебя выходит, дядька Егор, — плата-то за науку жизнями получается…

— Но-но! Поскули мне еще! Жизнями… Да, жизнями! Попы болтают, мол, язычники жертвы человеческие Перуну приносят! Вранье, конечно… однако приносят!

— Как это?

— Да, приносят! Но не на алтаре, а вот так — в бою! А он им за это воинский опыт и мудрость дарует! Неужто не понимаешь… Окормля?

— Да понимаю я… — Мишка сначала ответил, а потом сообразил, что Егор назвал его дружинным именем.

— Вот и не скули! Да, может быть, и потеряем половину твоих сопляков, зато те, которые вернутся живыми, втрое, вчетверо сильнее станут! И каждый, запомни, каждый из них, смерть соседа в бою познав, в другой раз новичка от такой же смерти убережет, потому что ЗНАТЬ будет!

— Но мы же христиане…

— Не суесловь! Найдешь христианский способ того же достичь, честь тебе и хвала, да только не тебе чета люди его искали… все без толку. А вот мысль о том, что мы здесь и сейчас можем будущую войну менее кровавой сделать… это ты молодец, это ты верно придумал! Отец Михаил, Царствие ему Небесное и вечная память, такие мысли одобрил бы.

Сентябрь 1125 года. Реки Припять и Пина, окрестности города Пинска

Погодка выдалась лучше не придумаешь — хороший хозяин собаку на улицу не выгонит. На небе ни звездочки, все обложено тучами, моросит мелкий дождичек из тех, что могут длиться часами и днями, пропитывая влагой всё и вся, порывы ветра время от времени шумно треплют намокшую листву, забивая все остальные звуки. Прекрасная ночь для диверсии, прямо как по заказу!

Правда, и проблем погода тоже подкинула. Доспех оставили на ладьях, впрочем, даже если бы и не всепроникающая сырость, способная почти уравнять вес мокрого войлочного поддоспешника с самой кольчугой, все равно, ввязываться в бой на причалах и ладьях с риском упасть в воду лучше, имея на себе поменьше железа. А вот шлемы не подвели. Мишка в очередной раз помянул добрым словом искусство кузнецов — стекающие со смазанного жиром шлема дождевые капли не попадали в глазницы полумаски, а падали вниз, минуя даже щеки и подбородок. Бармицу, прикрывающую нижнюю часть лица, все же пришлось откинуть — при резком вдохе висящие в ее кольцах капли воды могли попасть в горло, а закашляться в бою… недолго и до беды. За шиворот, правда, текло немилосердно, но «терпи, ратник, воеводой станешь!».

Все четыре насада Семена Дырки в кромешной тьме поднимались вверх по Пине к причалам Пинского речного порта. Следом шел самый большой челн, который Семен Дырка то ли по жадности, то ли просто из принципа увел из разоренной ляхами рыбачьей веси. Как кормщики умудрялись находить правильный путь, Мишка не представлял себе совершенно. Возможно, ориентировались на шум ветра в растущих на берегах кустах и деревьях, возможно, в чем-то им помогал слабый плеск воды, а может быть, еще что-то, но, как гласит народная мудрость, дело мастера боится — насады шли уверенно и почти бесшумно. Отроки Младшей дружины Погорынского войска набились в них, как шпроты в банки, стараясь сбиться поплотнее, чтобы не мешать гребцам. Весел огневцы отрокам не доверили — нашумят. Тряпками лопасти весел, как это описывается в приключенческих романах, не обматывали, а вот с уключинами «колдовали» весьма тщательно, и в результате гребля действительно получилась практически бесшумной.

Люди дреговического старейшины Трески тоже были заняты в операции, но действовали на суше (хотя что можно назвать сушей в такую погоду?) — обнаружили еще днем, а с наступлением темноты перебили втихую два тайных дозора полочан, скрывавшихся у впадения Пины в Припять и у слияния Пины и Струмени. Ну не совсем втихую — в первом дозоре кто-то успел коротко вскрикнуть, но находился этот дозор так далеко от своих, что хоть во всю глотку ори, не услышат. Нет, что ни говори, а в лесу дреговичи Трески чувствуют себя как дома, куда там отрокам, несмотря даже и на науку наставника Стерва — учиться еще и учиться.

Пинск — «некоронованная» столица Припятского Полесья — стоял как раз в углу, образованном руслами Пины и Струмени. Когда Семен Дырка объяснял «диспозицию», чертя по земле веточкой, Мишка подивился про себя, насколько ЗДЕСЬ бедно с названиями рек. Под названием Случь две штуки, и обе в бассейне Припяти, Струменей тоже две штуки — одна возле Турова, другая возле Пинска…