Эскорт для предателя - Дэвид Игнатиус

— Можно немного отредактировать? — спросил он.

— Конечно, если тебе от этого легче.

Гарри сел за компьютер и принялся править текст. Добавил пару фраз ради вежливости, наставления, советы — все то, что он сказал бы агенту, если бы они разговаривали, сидя на конспиративной квартире. Убрал из письма несколько слишком специфических терминов, которые привели бы доктора Али прямо в могилу, если сообщение будет вычленено из общего потока информации и перехвачено. Сделал то, что должен был бы сам Фокс, доведись ему хоть раз в жизни работать с реальным агентом. Закончив, он отодвинулся, не вставая со стула и давая Фоксу возможность прочесть письмо.

Затем Гарри добавил последнюю фразу, на фарси. Ек донья мамнун. «Премного благодарны».

Фокс внимательно прочел окончательный текст.

— Нельзя ли задать более конкретные вопросы?

— Пока нет. Если мы встретимся с ним в Дубае или Стамбуле, то тогда у нас будет куда больше возможностей. Я также работаю над организацией контакта в Тегеране.

— Некогда нам этим заниматься, Гарри. Время уходит. И что это за чушь с исследованиями по распространению рентгеновских лучей? Нам наплевать на это.

— А мне — нет. Это подсказка.

— Что за подсказка? Мы не в покер играем.

— Если он начнет интересоваться исследованиями по распространению рентгеновских лучей, об этом, возможно, узнает другой человек. И возможно, расскажет нам. И тогда, возможно, мы поймем, с кем мы имеем дело.

— Ох, — только и ответил Фокс.

На секунду задумавшись, он понял, что ничего лучшего у них все равно нет.

— Давай, — сказал он.

Гарри нажал кнопку сохранения файла на почтовом ящике iranmetalworks. Сообщение ушло. Правда, они не могли знать в точности куда.

Тегеран

Махмуд Азади нервно поежился на заднем сиденье «пайкана». Такси везло его в северном направлении по оживленным улицам Тегерана. Машины проносились по широкой и открытой автомагистрали Курдистан, будто перенесенной сюда из Лос-Анджелеса, города, на который Тегеран втайне желал походить. Когда они подъехали к проспекту Вали-Аср, скорость упала до черепашьей. Водитель спросил, какую музыку включить, персидскую или турецкую, но Азади ответил, что ему все равно. Такси остановилось, чтобы взять еще одного пассажира, женщину. Азади перебрался вперед, чтобы не сидеть рядом с ней. Это неприлично.

Его мысли были далеко отсюда. Он не хотел встречаться с британцем в Тегеране. Они так не договаривались. Обычно встречу организовывали заранее, в Катаре или Дубае. С ним должны были связываться через этот загадочный прибор, который много месяцев назад оставили для него в кустах в парке Лавизан. Видимо, случилось что-то плохое. Когда вчера Азади получил сообщение, в котором ему приказывалось приехать на квартиру, у него от страха скрутило живот. Но он боялся дать себе опорожнить желудок, как будто это явится очевидным знаком его тайной работы.

Сентябрьский смог ядовитым облаком опустился на город. Сквозь него Азади не мог разглядеть даже хребет Эльбурс в паре миль отсюда. Он родился в конце веселенькой эпохи правления шаха и вырос неподалеку. Азади повезло, что отец его был человеком религиозным и с хорошими друзьями с Базара. Иначе их семья потеряла бы все и он бы сидел за рулем такси, а не в кресле пассажира.

Они потихоньку продвигались к Вали-Аср. С боковых проездов выезжали все новые машины, игнорируя тех, кто двигался по главной дороге. Иногда дистанция составляла считаные дюймы. Люди были готовы погибнуть, чтобы выйти на один корпус вперед. В Нидерландах, где учился Азади, в Утрехтском университете, такого не было. «Воссияй над нами, солнце правосудия». Таков был девиз университета. Там были правила. Люди умели ждать в очереди, останавливались на сигнал светофора. Человек не подвергал риску свою жизнь и достоинство всякий раз, выходя на перекресток.

Азади вышел из машины на углу Вали-Аср и бульвара Сатари. Водитель сказал, что за такую короткую поездку он не возьмет денег. Конечно, он не это имел в виду. Азади дал ему пять туманов. Слишком много, но он нервничал. Квартира находилась в двух кварталах севернее, на улице Фурузан. Он пошел медленно, посматривая в витрины магазинов, так, как сказал ему англичанин. Позади него неторопливо шагал мужчина в солнцезащитных очках. С чего бы это? У него снова началась тошнота, как вчера вечером. Человек в темных очках продолжил идти за ним, но вдруг остановился на углу улицы Фурузан и принялся читать газету. Никто так не делает. Азади запаниковал. Ему хотелось бежать, желательно до самой Голландии. Эти иностранцы — шайтаны, и его сделали таким же.

Он махнул рукой такси, проезжающему по Вали-Аср. Из окна машины несся жизнерадостный голос и музыка американской кантри-группы. Голос он узнал. Шерил Кроу, у него есть пиратский компакт-диск с ее записями. Молодой водитель спросил Азади, не возражает ли он против музыки. Азади не ответил, и шофер не стал выключать ее. Он либо очень храбрый, либо безрассудный. Но в любом случае, Азади успокоился. Зачем так бояться? Возможно, ему лишь показалось, что за ним следят.

Он сказал водителю, что ему нужно на улицу Насери, к нигерийскому посольству. Они проползли пару кварталов на север, едва не касаясь соседних автомобилей, свернули вправо и медленно въехали в переулок. Азади поглядел на крыши зданий. На большинстве виднелись тарелки спутникового телевидения, нелегально принимающие вещание из Лос-Анджелеса, Торонто и Дубая. Официально это запрещалось, но эти законы почти никогда не соблюдались. Когда власти решали провести облаву, в газете появлялась небольшая статейка, и антенны убирали так, чтобы их не было видно с улицы. Возможно, несколько полицейские и конфискуют, чтобы тут же продать их на черном рынке. А спустя пару недель все вернется на круги своя. Ни власти, ни граждане не потеряют лицо. Ритуал соблюден.