Времена меняются - Нэн Эскуит

Впрочем, никто и не собирался оставлять Джеффа на произвол судьбы. Все утро от него ни на шаг не отходила Хелен, а вечером они решили нанять теплоходик и покататься по островам. Так Джеффу не пришлось бы много ходить. Объявляя Ровене о своем решении, Хелен с вызовом смотрела ей прямо в глаза, словно говоря: «Раз ты идешь с Блейком, я займусь твоим Джеффом». Впрочем, Ровена и не подумала расстраиваться. Расстроилась и рассердилась Луиза, обвиняя и ее, и Хелен в том, что не может сама провести день с Джеффом. С Дейвисами и тремя их знакомыми она уезжала крайне неохотно.

Со времени памятных событий в Пальма-де-Майорке Ровена в первый раз осталась наедине с Блейком. Сегодня он был общителен и прост, показывал ей различные достопримечательности, пока они плыли на катере к причалу Сан-Марко.

— В Венеции всего около ста шестидесяти каналов, — рассказывал он. — И около сотни маленьких островков. Все они связаны мостами, которых тоже несколько сотен. Ты, конечно, знаешь, что эти каналы и есть венецианские «улицы». Большой канал, например, что-то наподобие Хай-стрит. Единственные настоящие улицы — это немногочисленные аллеи и крохотные извилистые переулочки. Здесь их называют calli или stretti, вместо обычных итальянских via.

На берегу Блейк настоял на том, чтобы они снова зашли в собор, но в этот раз он повел ее по лестнице на галерею на втором этаже и показал музей. С галереи они вышли на открытую террасу и вблизи рассмотрели знаменитую четверку бронзовых лошадей, привезенных из Константинополя в тринадцатом веке. Блейк немножко рассказал ей о них, а следующий час они провели во Дворце дожей. Ровена чуть шею не сломала, стараясь разглядеть в деталях удивительную роспись на потолке. Если бы не Блейк, она не успела бы и сотой доли того, что успела. Он выбирал для нее самое интересное и ценное, а остальное пропускал. Действительно, все сокровища сразу осмотреть было невозможно.

Из восточного крыла Дворца они вышли на мост Вздохов, откуда заключенные бросали последний взгляд на город, прежде чем их навсегда заточали в подземные темницы.

Еще Блейк считал, что стоит посмотреть церковь Святой Марии и церковь Сан Джованни э Паоло пятнадцатого века — усыпальницу всех дожей. По пути туда они прогулялись по Мерсерии, полюбовались утонченной работой местных стеклодувов и ткачей, старинными украшениями, очаровательными разноцветными мозаиками и типичными итальянскими радужными стеклянными бусами.

— Думаю, нам пора, — взглянув на часы, заторопился вдруг Блейк. — Надеюсь, я не очень тебя утомил.

— Что ты! Я рада, что столько посмотрела, — улыбнулась Ровена. — Хотя голова идет кругом. Блейк, ты отличный экскурсовод. Я и представления не имела, что старинные здания и церкви по твоей части, а ты, оказывается, знаешь о них массу вещей.

— Хвалить надо не меня — Эмилио. Это он до упаду водил меня по городу и показал все до мелочей.

Они как раз переходили какой-то мост. Под ними проплывала длинная узкая лодка, груженная фруктами, овощами и вязанками дров, и Ровена остановилась посмотреть на нее. От бортов расходились зеленоватые волны и ударялись о замшелые каменные устои моста.

— Эмилио знает, что мы больше не помолвлены? — не отрывая взгляда от воды, спросила она.

— Само собой.

— А разве не странно, что в таком случае он пригласил меня на ленч?

— Нет, не думаю. В душе он романтик, как все итальянцы. Мне кажется, он надеется, что мы снова сойдемся.

Ровена недоверчиво взглянула на него, думая, что Блейк шутит. Однако он выглядел вполне серьезно. Он стоял, облокотившись на парапет и засунув руки в карманы.

— Я не должна была идти. Джефф рассердился.

— Естественно.

— Тогда зачем ты меня пригласил? — резко обернулась она к нему.

— Тебя пригласил Эмилио.

Ровена с минуту помолчала, обдумывая его ответ.

— Тогда… тогда тебе необязательно было обещать, что приведешь меня. Придумал бы какую-нибудь причину.

— Но я хотел, чтобы ты пошла. — Он явно не шутил.

— Правда? Интересно — почему?

— Объяснение займет больше времени, чем у нас есть в данный момент. Пойдем-ка, а то опоздаем. — И он сделал несколько шагов от парапета, направляясь к узкому проходу между двумя высокими домами. Ровена еле поспевала за ним. Девушка чувствовала странную тревогу. Неужели Блейк подумал, что она пытается выпытать у него тайну, которую он не собирался открывать?

Особняк Карруцци оказался колоссальным старинным палаццо из уже обваливающегося желтого камня. Восхитительная резная дверь вела в просторный, выложенный плиткой холл, где их встретил старенький сгорбленный дворецкий, весь в черном, и проводил по винтовой мраморной лестнице в комнату на втором этаже. Здесь было свободно и прохладно. Немногочисленная мебель, казалось, стояла как попало. На стенах висели выцветшие гобелены. И напротив каждого — несколько скульптурок.

Из боковой двери показался Эмилио и, протягивая руку, направился к долгожданным гостям. Он мало изменился: чуть-чуть пополнел, чуть-чуть облысел, высокий лоб стал еще шире, но теплая улыбка и блестящие черные глаза остались прежними.

— Ровена! — воскликнул он, целуя девушке руку. — Не могу… не могу выразить словами, как я счастлив тебя видеть! — Он немного отступил. — А ты еще прекрасней, чем раньше! — Не выпуская ее руки, он повел Ровену к окну. — Познакомься, это мой отец — маркиз дель Карруцци.

Из кресла с высокой спинкой им навстречу поднялся худой мужчина.

— Отец, это мой хороший друг из Англии — мисс Ленгхем.

Маркиз низко поклонился. У него было худое морщинистое лицо цвета старой слоновой кости. Глубоко посаженные карие глаза светились добротой и грустью.

— Большая честь для меня, синьорина.

Перед обедом пили чинзано, болтали сначала об Англии — оказывается, маркиз бывал там в молодости, — а потом о Венеции и ее богатствах. Маркиз оказался человеком старой закалки, немного чопорным, но приятно любезным.

— Три дня в Венеции — это ничто, синьорина. Да и двух поездок мало. Чтобы узнать Венецию, понадобится целая жизнь.

— Да, я знаю, — виновато улыбнулась Ровена. — Мне кажется, я только похватала кое-что по верхам. Хотя и так я безумно рада, что побывала в Венеции. Впечатления незабываемые. Ни в одной книге невозможно такого описать.

— Вы правы, синьорина, словами описать нельзя, — чуть-чуть грустно улыбнулся он. — Разве что картины Каналетто в вашем, если не ошибаюсь, Национальном музее отдаленно напоминают дух нашего города.

— В Национальной галерее, — вежливо поправила его Ровена. — Я была там, но их не помню.

— Сходите еще раз. Как будто вернетесь в Венецию. С тех пор как их нарисовали, наш город мало изменился.

Ленч подали в просторной гостиной — уютной и в меру прохладной. Окна с открытыми ставнями выходили на спокойные зеленоватые воды канала.