Янмэйская охота - Роман Суржиков

— Нави, Карен, проснитесь! Мы в беде!

Они разлепили веки, не без труда очнулись ото сна, посмотрели на запад.

— Это могло случиться, — сказал Нави. — С вероятностью только двенадцать процентов, но все же.

— Как нам быть?

— Шхуна идет на север, — заметила Карен. — Кажется, не преследует нас.

— Они повернут, как только нас увидят, а не увидеть не могут. Мы их видим простым глазом, а у них есть подзорные трубы.

Нави похлопал подругу по бедру.

— Это еще одна причина, почему нам стоило уйти на восток. Сюда они не направят подзорную трубу, если не хотят ослепнуть.

Он указал на солнце, светившее точно в спины беглецам.

Несколько минут все трое молчали: Карен и Дороти с тревогою, Нави — с самодовольной улыбкой. Прошло время, и стало ясно: шхуна следует своим курсом, не сворачивая. Беглецов не заметили.

— Что теперь? — тихо спросила Дороти, боясь спугнуть удачу.

— Ждем одиннадцати часов утра.

Никто не спросил, что случится в одиннадцать. Для себя Дороти решила: пойдет дождь. Нави же предвидел прошлую грозу — вот и теперь предвидит. Лодка наполнится пресной водой… хоть бы не так сильно, чтобы затонуть. Дороти поискала под сиденьями, нашла ковшик, успокоилась. Вычерпала грязную соленую воду, кое-где скопившуюся на дне. Карен возмутилась: от плеска ковша обостряется жажда. От ее слов Дороти тоже захотелось пить, да так сильно, что она рискнула хлебнуть из-за борта. Моряцкая мудрость подтвердилась: действительно, стало только хуже.

Со временем шхуна сжалась в крупинку и пропала из виду. Радость беглецов была очень слабой: ее затмила жажда. Все трое легли на дно — вроде бы, так переносится легче. Уставились в небо, высматривая грозовые тучи. Над головами царила слепящая безоблачная синь. Солнце ползло вверх, набирая мощи.

Дороти спросила: который час? Нави откуда-то знал время: было девять. Дороти не видела облаков даже на горизонте. В одиннадцать дождь не пойдет никак. Даже если все боги дождей постараются.

— Нави, почему ты сказал именно одиннадцать?

— Я округлил. На самом деле, имел в виду одиннадцать часов шестнадцать минут.

— А что будет в одиннадцать — шестнадцать?

— Достигнет максимума вероятность нашего спасения.

— А потом?

— Очевидно же — будет падать. Максимум потому и зовется максимумом.

— Милый, если я тебя стукну, как это повлияет на вероятность?

Он взял время, чтобы прикинуть в уме.

— Никак.

Дороти пихнула его в бок.

Леди Карен, доселе хранившая долгое молчание, подала голос:

— Миледи, позвольте вопрос. Откуда вы знаете, что он все еще меня любит?

Дороти помедлила, оттягивая неприятную минуту.

— Я не знаю, миледи. Просто выстрелила наугад…

Карен издала сдавленный звук — не то шипение, не то хрип. Порывисто села, горя от гнева. Но, подняв голову, она увидела такое, что мигом забыла о Дороти.

— Смотрите!

Они сели, взглянули вдоль ее руки — на северо-запад. Майорская шхуна возникла на горизонте.

— Тьма сожри! Возвращаются!

Женщины прикипели глазами к судну, будто взгляды могли его остановить.

— Идут не к нам, — заметила Карен.

— Рыщут разными курсами, высматривают.

— Боюсь, высмотрят.

Солнце взошло уже высоко, ничто не мешало подзорным трубам преследователей.

— Может быть, если грести очень быстро… Если я помогу вам, миледи…

— Безнадежно. Ветер западный, для них — почти попутный.

Паруса шхуны надувались тугими белыми буграми — как на картинках в детских книгах. Судно нагонит беглецов за два часа, если только немного сменит курс.

— Успокойтесь, — как-то буднично бросил Нави, — нас пока не видят.

— Как ты знаешь?

— Мы слишком мелкие, нас скрывает горизонт.

— Но ты сказал: пока не видят.

— Через полчаса шхуна приблизится достаточно, чтобы заметить нас.

— Полчаса?

Дороти вдруг сообразила, что через полчаса как раз наступит заветный одиннадцатый час.

— Холодная тьма! Так вот что ты имел в виду! В одиннадцать нас догонят, возьмут в плен и напоят водой!

Она схватила его за грудки:

— Вот, значит, какая вероятность спасения! Вот каково верить безумцу!

Дороти встряхнула его и зло отшвырнула, Нави шлепнулся спиной на дно. Она взяла весла, со всею силой гнева вспорола воду.

— Ну, пусть еще догонят, стервецы! Еще посмотрим, кто быстрее!

Вода вспенилась под лопастями, лодка закачалась, становясь поперек волны.

— Дороти, ты меня обидела…

— Что? Еще смеешь говорить со мной?!

— Я же твой друг, а ты меня ударила…

Она гребла, отвернувшись от него.

— Я только хотел сказать…

— Одно слово — и выкину за борт!

— Только два слова: греби туда.

Он указал на юг.

Дороти взглянула.

Ахнула, выронила весла.

Схватила вновь и заработала с удвоенной, утроенной силой, в кровь стирая ладони.

С юга, сияя соцветьем парусов, шло другое судно. Оно не принадлежало янмэйцам. На фор-марселе золотился лев с лапою на шаре.

— Шиммерийский чаеторговец, — сказал Нави. — В одиннадцать часов шестнадцать минут мы окажемся на борту, нас напоят и накормят. Я говорил. Ты снова не поверила…

* * *

Капитан Лу-Арамон носил халат — роскошный, шелковый, вишнево-золотой, подпоясанный широким кушаком. Только богач у себя дома станет ходить в таком халате. Собственно, так и обстояли дела: Лу-Арамон на жаловался на бедность, а его домом была «Белая пантера».

— Мои дорогие гости, позвольте еще раз — теперь уж без спешки — поприветствовать вас и поздравить со спасением!

Сперва Лу-Арамон встретил их на палубе, но имел достаточно такта, чтобы не мучить долгими речами. Беглецов отвели в капитанскую каюту, накормили и напоили, дамам предложили одежду взамен порванных платьев. Теперь, когда трое утолили голод и жажду, капитан вновь обратился к ним.

— Я несказанно рад, что именно мне выпала честь спасти вас от гибели. Считаю это божьим благословением. Найти в море даже одного терпящего бедствие — великая удача. Но встретить троих, средь которых две прекрасные барышни, — истинное чудо!

Карен и Дороти ответили самыми изысканными комплиментами, на какие были способны. Карен впечатлила капитана тонкостью манер, Дороти — внешностью.