Ниагара в хрустальном бокале - Элизабет Бартон

В начале вечера Джоанна старалась запомнить, кого как зовут, улыбалась и спрашивала, проходя мимо красивых мужчин и женщин, нравится ли им вечеринка. Но через три часа ее ноги онемели от непрерывной ходьбы на каблуках, а мышцы лица болели от намертво приклеившейся к губам очаровательной улыбки.

К середине праздника от обходительности гостей не осталось и следа. Подзарядившиеся спиртным мужчины щипали и хлопали по ягодицам своих подруг, а иногда и чужих, женщины скрежетали зубами от зависти к бриллиантам друг друга. Лишь Билл, не выпив ни капли алкоголя, белозубо улыбался Джоанне и расхваливал ее добродетели своим друзьям.

Джоанна заметила, что какие-то мужчины внимательно разглядывали ее, и забеспокоилась: может быть, она не так оделась? На ней было одно из платьев, купленное за бешеные деньги в ее лучшие времена, надеть которое до сих пор не представлялось случая. Платье из бледно-синего муара очень подходило к ее кремовой коже и золотисто-рыжим волосам. Просто скроенное, оно доходило до колен и отличалось безыскусностью линий и цвета. Единственным украшением Джоанны была нитка жемчуга и жемчужные сережки.

Хрупкая Джоанна выглядела скромной, неискушенной девушкой, намагничивая заинтересованные, восхищенные и ядовитые взгляды гостей Билла Салливана. Лишь блеск пронзительно-синих глаз выдавал ее нервное возбуждение.

– Привет, я Зак, друг Билла. – Один из гостей фривольно обнял Джоанну за талию и стал причмокивать губами. – Он так много рассказывал о вас.

– Обо мне? – удивилась Джоанна. – Вы, должно быть, ошибаетесь.

От гостя сильно пахло спиртным. Заметив желание Джоанны уйти, он положил руку ей на бедро и дохнул в лицо запахом коньяка:

– Я никогда не ошибаюсь в цыпочках Билла. Молодая красотка с упругой грудью, как он и говорил. Тебе нравится заниматься любовью при включенной камере?

Джоанна в ужасе отшатнулась, брезгливо сбросив его руку:

– Вы ошиблись. Извините.

Ей хотелось сбежать немедленно, но, поразмыслив, она поняла, что лично ее обидеть никто не хотел. Очевидно, Билл упоминал в разговоре с друзьями о пристрастиях Линды. В конце концов, он принял ее в своем доме, и бросать его с сотней гостей было бы нечестно, неправильно.

В половине двенадцатого утра Джоанна сидела за маленьким полукруглым столиком и быстро писала. Она даже не подняла головы в сторону вошедшего Салливана. Дверь осталась приоткрытой, Салливан был занят дегустацией, и Джоанна решилась. Улучив момент, она медленно отступила назад и неслышно выскользнула в коридор.

Она уже собрала чемодан и ждала хозяина, чтобы проститься. Оставлять письмо на столе в кабинете, как решила вначале, теперь ей казалось верхом невоспитанности и вообще грубым жестом, присущим рассорившимся любовникам. Ожидание Джоанна коротала за написанием музыкальной миниатюры. Ноты сами собой ложились на нотный стан, и Джоанне чудилось, что они льются на бумагу прямо с небес.

Салливан успел заглянуть к ней в комнату и обнаружил у двери приготовленный чемодан. Понаблюдав какое-то время за Джоанной, он первым нарушил тишину:

– Джоанна, птичка, тебе не следует уезжать. Вчера мои друзья приняли тебя за другую девушку и просили за них извиниться.

Джоанна, услышав его голос, удивленно подняла голову. Салливана несколько часов не было дома, и она не заметила, когда он вернулся.

– Доброе утро, Билл. – Она сложила нотные листы в папку и встала со стула. – Ваши друзья тут ни при чем. Просто я загостилась. К тому же я нашла квартиру и сегодня же переезжаю. Вы были очень добры ко мне. Я этого никогда не забуду.

В качестве доказательства искренности своих слов Джоанна подошла к Салливану и по-дружески чмокнула его в гладкую пухлую щеку. Вдруг она почувствовала, как сильная рука обхватила ее спину и прижала к мягкому, рыхлому телу. Другой рукой Салливан наклонил ее голову к своему лицу, впившись жадными требовательными губами в ее губы.

– Вот это я называю прощанием, – удовлетворенно сказал Салливан, ослабив тиски.

У Джоанны перехватило дыхание, ноги подкосились, и она упала в кресло. Ее испуганные глаза были устремлены на хозяина дома. Джоанна была так бледна, что ему пришлось принять решительные меры: он подошел к бару, плеснул в рюмку коньяку и протянул ей. Джоанна залпом проглотила обжигающую жидкость. Жаркая волна прилила к ее вискам. Чувствуя, что вот-вот задохнется, она рывком вскочила с кресла и подбежала к открытому окну.

– Мне кажется, я не давала повода для того, чтобы вы подумали…

– А мне и не нужен повод, чтобы получить то, что я хочу, – грубо прервал ее Салливан. В его голосе уже не было притворной вежливости. Он был хозяином положения и демонстрировал это с наглым равнодушием. – Я настаиваю на том, чтобы вы заплатили свой долг за то, что заставили меня влюбиться в вас.

– Заставила?! – вскричала Джоанна. – Вы сами не понимаете, что говорите!

– Я желаю тебя с того момента, когда ты подошла к своей подруге, чтобы образумить ее и заставить отказаться от флирта со мной. А теперь я желаю тебя больше, чем раньше.

– Да вы просто сумасшедший! – вскричала Джоанна, напуганная его сверкающим взглядом, который точно был взглядом человека, лишившегося рассудка. – Я ни минуты не останусь в вашем доме!

Джоанна рванулась к двери, но Салливан без труда догнал ее, обхватил руками и оторвал от двери, за ручку которой она ухватилась. Началась борьба. Джоанна отчаянно вырвалась, пустив в ход ноги, руки, ногти, но силы были неравными. Несмотря на маленький рост, Салливан обладал железной хваткой и быстро справился с обессилевшей девушкой. Джоанна оказалась на диване, лежащей на спине, придавленная тяжестью навалившегося на нее тела. Салливан, тяжело дыша, крепко сжимал ее запястья, чтобы удержать ее ногти подальше от своего лица.

– Настоящая дикая кошка! – сказал он, смеясь. – Я и предположить не мог, что в этих робких глазках может пылать огонь. Ты исцарапала меня, Джоанна. Но впредь я настаиваю, чтобы ты была умницей.

Он приник к ее губам долгим поцелуем, в котором не было ни торопливости, ни грубости. Джоанна окаменела. Понимая, что не справится с ним, она перестала сопротивляться.

Салливан со вздохом разочарования отпустил ее.

– Нет, Линда была лучше. Ты просто кусок льда.

– А чего вы хотели? Я ненавижу вас, Салливан.

– Это можно исправить. Я попрошу Фло подать обед и шампанское.

Оправившись от шока, Джоанна начала наступать на Салливана, голос ее был уверенным и твердым, чеканные слова летели в лицо наглецу:

– Я сотру вас в порошок, ваша эротическая кинофабрика будет работать на удовлетворение моих судебных исков.

– Не трудись, птичка. Я немного разбираюсь в юриспруденции и обрисую тебе будущее дельце: во-первых, у тебя нет свидетелей. Конечно, ты можешь указать на все эти царапины у меня на теле, – Салливан выставил руки, до локтей исцарапанные до крови, – но спрашивается: что делала молодая незамужняя девушка в доме вдовца? Ты жила здесь, и свидетелей тому, уверяю, найдется множество. А потом твое имя растиражируют газеты. Кажется, о тебе уже писали в желтой прессе? Воровка из «Эйвери Фишер холла», кажется? Ты будешь обеспечена славой надолго.