Синдром Адели - Виктория Задорожня

Я был так суров с ней. Жесток. Безжалостен. Она никогда не простит меня! Мой дух сломлен!... Я должен оставить её! Дать ей свободу! Только так я смогу искупить свою вину. От мысли, что я больше никогда не увижу Эви, начинаю задыхаться... Солгать? Сказать, что всё, что она вспомнила, всего лишь плод её воображения? Она поверит. Ведь, когда тебя тянет к человеку, ты готов поверить в любую ложь, собственными руками снимать лапшу с ушей и жрать её, чтобы освободить место для новой. Слушаешь эту ложь с подсластителями и плюешь на то, что слова нихрена не срастаются с действиями. Ищешь всему оправдание. Ищешь и находишь, но в душе - то знаешь, что ни черта это не так. Я просто садист. Я это знаю. Она это знает. Но нас связывает влечение, любовь... И она не сможет с этим бороться. Не способна да и не захочет. А что потом?! Как я сам смогу простить себя?! А потом... потом, разочарование, боль... Она всё равно уйдет! Эмоции без разума всегда заканчиваются именно так.

Сейчас чувствую, что мне все надоело и уже не хочется жить. Она отдала мне светлое и искрение добро, а я швырял им в неё со всей силой обратно. И ей уже не захочется доверять никому. Эви поймет, какой дурой была, когда доверилась... Я бы все отдал, чтобы вернуться в прошлое и всё изменить: обнять её... Ухаживать за ней... Жить беззаботно и радостно. Но... Этому не бывать. Меня нельзя простить!...

Но, я не могу! Срываюсь к ней. Поднимаю на руки и несу в спальню. Она не сопротивляется. В моих руках её тело, как мёртвое.

- Не гони меня, Эви, пожалуйста, - шепчу, зарываясь носом в её волосы. Сердце сжимается. Целую её нежно, ласково, но она остаётся холодна.

Мы лежим так целую вечность. Я просто прижимаю её к себе, постепенно её слёзы высыхают.

Пришёл рассвет. Солнечные лучи пробиваются в окно. Не свожу с неё глаз, почти не моргаю, с тревогой глядя на неё. За столь короткое время она стала мне очень дорога. Я протягиваю руку и касаюсь её щеки. Эви закрывает глаза и тихонько вздыхает.

- Прости меня, детка! Прости! - Шепчу, судорожно сглатывая. - Ты нужна мне! Ты всё, что мне нужно! - Говорю со страхом, ожидая ответа. Закрываю глаза. Мелькают мириады мыслей. Открываю. Смотрю на неё: в её взгляде разочарование и пустота. Земля уходит из под ног, оставляя зияющую бездну.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- Не уходи! - Произношу хрипло, пальцем вытирая слезинку, скатившуюся по её щеке. Прикоснулся к нижней губе. - Я люблю тебя, Эви!

Её глаза расширяются. В них застыл ужас, вышибая из меня дух.

- Ты неспособен на любовь! - Морщась, она садится на кровати. - Оставаться не имеет смысла. - Говорит безразлично, не глядя на меня.

- Не уходи! - Молю в отчаянии.

Она встаёт с постели.

- Я хочу побыть одна.

Выхожу. Заглядываю в столовую, где совсем недавно, всего несколько часов назад мы были так счастливы. Мечтали о будущем. С тех пор много чего случилось. У неё открылись глаза. Она Увидела меня такого, какой я есть на самом деле. Порочного. Жестокого. Не способного любить. Осуществились все мои худшие страхи. Боль так сильна, что я отказываюсь признавать её. Все мои чувства отрофировались. Я словно наблюдаю со стороны. Мой мир обратился в пепел, а надежды бежалостно изгнаны. Я в отчаянии провожу по волосам и закрываю глаза. Мучительная боль раздирает меня изнутри. Я должен вытерпеть эти муки. Это мой персональный ад.

Эви

Он мне оставил по себе... Уродство. Уродство в сердце и в душе. Уродство мира, в который на какое-то время заперли двери. Мое собственное уродство. Я не хотела вспомнинать... Но образы сами всплывали в голове. Подвал... Когда меня опять швырнули в этот Чертов ящик - насилие, удары, боль, наручники, прикованные к батарее, холод.... Все вспомнила. Вспомнила жизнь, которая у меня была. Друзей из универа. Маму... Господи, да она наверное думает, что меня и в живых уже нет! Как ненавижу... Ненавижу его. Кто дал право?! Право рушить то, что не создал?! Право делать из живого человека куклу в руках кукловода?! И... Самое ужасное ведь даже не тот кошмар, в который он меня окунал раз за разом. Самое ужасное - тот спектакль, что разыграл, когда была в беспамятстве. Ведь ему, кажется, удалось... Обвести меня вокруг пальца. Когда увидела его, я растерялась. Хочу глотку ему разодрать, или броситься в объятия? Сознание спуталось... Оно твердило лишь одно - ненавижу. За этот туман в голове - ненавижу. Ненавижу... И, кажется, Люблю...

Его мольба отдавалась в сердце колкими, жгучими ударами. Жалость... Душа, после всего, что он сделал, ещё умудрялась его жалеть! Не себя, а чёртову скотину, что прокатила меня по всем кругам ада! И так тянуло обнять его... Ответить теплом. Но от этого ещё больше, ещё отчётливее ощущалось отвращение к себе. Как же так можно... Желать объятия рук, что совсем недавно без сожалений калечили душу и тело...

Мне и правда, нужно было побыть одной. И заставить себя не думать о его, наполненном слезами, взгляде. Мне есть о чем думать помимо него! Сломанная жизнь... Ее хоть попытаться восстановить нужно. Теперь я не пленница в клетке. Или пленница... Но границы темницы расширились. Как только освободилась от его общества, рванула к кабинету. Артём показывал мне письмо от мамы, прежде чем... Мотнула головой. Нет, нельзя об этом вспоминать. Меня накроет. Сейчас в голове не умещалось - я не могла понять, что то чудовище, которое истязало меня, убивало во мне человека, и любимый парень, чуть ни сдувавший с меня пылинки на протяжении последнего месяца - один и тот же человек.

Зашла внутрь, и, словно с некой опаской, заперла за собой дверь. Я давно его не боялась... А теперь, вспомнив, на что он способен, правда, не знаю, чего ждать. Будет ли он так ласков, как в родительском доме, или так жесток, как на треклятом цокольном этаже? Выдохнула... Сползла по двери на пол. Несколько минут отдышаться. Как жить теперь? Что делать? Подскочила, и стала панически рыскать по столу, книжным полкам, по тумбочкам. Роняла на стопки бумаги соленые слёзы. Всхлипывала, перекидывая ошмётки незаконченных, смятых писем. Не читала содержимое... Искала один, знакомый с детства, почерк. И.... Нашла!

Сцепила судорожно пальцы на аккуратно сложенных конвертах. Прописан родной адрес. Фамилия имя отчество... Замерла, и стала медленно, поочередно, вынимать с надорванных свертков ее письма. Ее, и его, написанные от моего имени. И, чёрт побери... К такому я не была готова. Не после всего... Не к контрольному выстрелу в сердце.