Шёпот ветра - Ольга Заушицына

Или почти таким же…

Мой взгляд споткнулся об острую линию шрама у виска. Словно кто-то бегло оставил белесый росчерк на коже. Я не помнила этого шрама и не знаю, как он у него появился.

«И его я больше не знаю».

Сердце больше не отбывало чечетку, мурашки исчезли, а запах ледяного Норда почти не ощущался. Я отвернулась от парня и мгновенно провалилась в сон.

*Спецкор — специальный корреспондент.

*Фризби — летающий диск.

— Так нормально? Попробуй пошевелить ступней.

Лизка хмуро смотрела сверху вниз на вихрастую макушку и недоумевала, как её угораздило в это ввязаться?

О том, что ситуация вышла из-под контроля Кузнецова поняла, стоило их компании покинуть кафе: Чудо-юдо сразу же сграбастал её ладонь и не отпускал до самого кинотеатра. Рыжая, скрепя сердце, выносила чужие прикосновения, пообещав себе, что в кинозале она, во что бы то ни стало, сядет рядом с Денисом. Однако и тут всё полетело в тартарары.

Диванчики! Почему её никто не предупредил о чертовых диванчиках в ВИП-зале?! Нет, Лизка, конечно, знала об их существовании. Но у нее даже мысли не возникло, что Зайцева и Морыгин пренебрегут обычными креслами для простых смертных.

Мало того, что сумма за возможность посидеть на подобном предмете интерьера в стенах кинозала была неоправданно завышенной, — Чудо-юдо мельком показал Лизке билетик, — так и расстояние между этими диванами занимали непозволительно широкие столы. Кто вообще заказывает в кинотеатре «блюда итальянской кухни»?! Чем этим людям не угодили попкорн и кока-кола?

В общем, Лизка сидела на киносеансе с полным ощущением того, что её подставили: к Морыгину было не подобраться; чужая рука на спинке позади нервировала; а любимое мороженное, которым её все-таки угостил размалёванный, казалось безвкусным.

«Ничего, на катке уж точно столиков не будет», — успокаивала она себя.

Однако на катке случилось нечто похуже метровых столов — коньки! Белая пара с остро заточенными лезвиями походила скорее на орудие пыток, нежели на спортивный инвентарь. Лизка с опаской натянула ботинки на ноги и попыталась те зашнуровать, но, как бы она не старалась, получалось плохо. Тут-то и нарисовался Чудо-юдо со своими сильными руками и вихрастой макушкой.

— Не слишком туго?

Парень поднял голову и Лизка смогла рассмотреть темные крапинки в его карих глазах. Так близко оказались их лица.

— Нет. В самый раз, спасибо, — девушка неожиданно смутилась и вместо того, чтобы сказать какую-нибудь новую гадость, отвела взгляд.

В последний час Кузнецова отчаянно старалась разонравиться Чуду-юду. Правда, рядом с Денисом вся показушность сводилась к нулю. Но в моменты, когда они с размалёванным оставались тет-а-тет, Лиза вмиг превращалась в наглую, избалованную девицу. Благо, у нее перед глазами был отличный пример для подражания:

— Ребят, вы долго еще? — заныла рядом Зайцева. — Лизун, тебя что, в детстве шнурки не научили завязывать?

Кузнецова в ответ лишь сжала челюсти, сосредоточенно глядя, как длинные пальцы ловко шнуруют её ботинки. Непрошенное чувство благодарности к хозяину этих самых пальцев задвигало Наташку с её дурацкими прозвищами на второй план.

— Ну вот, теперь можно идти, — Чудо-юдо встал и с улыбкой протянул ей руку.

Улыбка у него была красивая. И сам он был красивый, хоть и — как бы это парадоксально не звучало, — страшный. Но Кузнецова хотела Морыгина и обеспеченную жизнь, а непонятно что и непонятно с кем. Поэтому, проигнорировав чужую ладонь, рыжая встала самостоятельно. Коньки, вопреки подозрениям, оказались вполне удобными. По крайней мере, в них отлично ходилось по прорезиненной поверхности. А вот для льда они совершенно не годились!

«Господи! Это самый идиотский вид спорта!» — ругалась про себя Кузнецова, в полной мере постигнув значение фразеологизма «как корова на льду».

Морыгин, Зайцева и даже Чудо-юдо вполне свободно передвигались по катку и явно веселились. В то время как Лизка отважно пыталась выжить: ноги постоянно норовили разъехаться, и вообще, кажется, жили своей жизнью; тело клонило в разные стороны; пульс набатом стучал в висках; а потоки людей, что проносились мимо, заставляли жаться к бортику сильнее.

— Ты что, никогда не стояла на коньках? — из-под ноги размалевалеванного брызнула ледяная крошка, а сам он тенью навис над Лизкой.

— А разве не заметно, что у меня разряд по фигурному катанию? — язвительно отозвалась девушка, исподволь подбираясь к парню поближе: высокий и в меру широкий Чудо-юдо казался отличным прикрытием от нерадивых конькобежцев.

— О, так значит у нас с тобой много общего, — насмешливо протянул тот.

— Только не говори мне, что ты фигурист. Это травмирует мою психику, — Лизка сделала еще один крохотный шажок навстречу, моментально ощутив древесный аромат мужского парфюма.

— Хуже, — парень склонился к ней так, что вновь стали заметны темные крапинки в карих глазах, и доверительно прошептал: — Я — хоккеист.

Его теплое дыхание на фоне холода ледяного зала показалось обжигающим, но Лизу таким было не пронять:

— Хоккеист значит, — чуть отклонившись, насмешливо протянула она. — Что ж, это многое объясняет.

— Рад, что ты оценила мои таланты.

Ответить, что на самом деле она «оценила» рыжая не успела: рядом с ними остановились раскрасневшиеся Денис и Наташка:

— Вы чего здесь застряли?

Зайцева с раздражением уставилась на парочку у бортика: всё шло совершенно не по плану. Вместо того чтобы зачарованно ловить каждое её слово, опасный красавчик не отлипал от заучки-сокурсницы. Это бесило. Но хуже абсурдной ревности были сомнения в собственной привлекательности! Подумать только, она сравнивала себя с Кузнецовой!

— Давайте, что ли, в пятнашки сыграем, — отчаявшись, предложила девушка.

— Натах, тебе что, детство в голову ударило? Какие на фиг пятнашки? — неожиданно возмутился молчавший до этого Денис. По правде говоря, он терпел всю эту муть с киношками и коньками, только с одной лишь целью: затащить Зайцеву в постель. И пятнашки были перебором.