Загадка шотландского браслета - Анна Штерн

Не смотря на нелегкое состояние Вики, с каждой проделанной милей Брюс чувствовал себя лучше, словно он возвращался к своим истокам, своей семье и родине. Он и не думал, что Шотландия значит для него так много. Конечно, он крайне переживал за девушку и сам в нетерпении ожидал окончания поездки, но в то же время он не переставал любовно смотреть на широкие равнины и высокие холмы его родного края, а также предвкушал встречу с отцом и, возможно, своими давними знакомыми из тех мест.

Став совершеннолетним, он никогда подолгу не жил в Шотландии, и тем не менее Брюс все же чувствовал некую тонкую связь с этой страной и, находясь теперь на этой холодной и не слишком дружелюбной земле, ощущал прилив сил и бодрости, что казалось ему в тот момент предательством по отношению к бедной Вике. Когда он заметил указатель на дорогу, ведущую к дому, где жил его отец, Брюс радостно присвистнул и известил Вику о скором завершении их поездки. Девушка только слабо улыбнулась и кивнула головой в ответ.

Она выглядела белой, как фарфоровая кукла, а лоб покрывала испарина, хотя Вика до этого все время жаловалась на холод в салоне автомобиля.

– Еще немного, – подбодрил ее Брюс и свернул к дому.

Дорога стала еще уже и теперь кусты ежевики, растущие по ее сторонам, стали бить по стеклам и бокам автомобиля, словно приветствуя Брюса. Очень скоро проезжая часть расширилась и перешла в просторную площадку прямо перед большим домом, построенным из серого камня. Брюс припарковался и, выключив мотор, посмотрел на дом.

Здание казалось необитаемым и заброшенным. Хоть дом и являлся собственностью матери Брюса много лет, его родители окончательно переехали в него из Абердина, как только вышли на пенсию. Имение, завещанное матери Брюса ее теткой, умершей незадолго до пятнадцатилетия Брюса, уже тогда выглядело несколько уныло, но его родители все же смогли исправить кое-какие недостатки, однако, после смерти Лизы отец мужчины перестал заниматься домом и пустил все на самотек. Сам Брюс приезжал сюда только летом на неделю или две и помогал отцу чем мог, но долго оставаться в доме не хотел, так как воспоминания о матери оживали в его голове и причиняли невыносимую боль от ее утраты. Он уже давно предлагал отцу переехать к нему в Стратфорд, но старик отказывался, объясняя это тем, что здесь, в сельской глуши, ему намного комфортнее и спокойнее.

Теперь же Брюс несколько пожалел о том, что не настоял на переезде отца, а также о том, что давно не навещал его. Окна здания казались жутко грязными, площадку перед домом давно никто не убирал, а сад, выглядывавший из-за стены здания, представлял собой заросшие джунгли.

Вздохнув и пообещав себе, что все же предпримет очередную попытку разговора с отцом, а также наймет ребят из ближайшей деревни, чтобы хоть немного привести дом в порядок, Брюс легонько прикоснулся к плечу Вики, сидевшей с закрытыми глазами.

– Мы приехали. Можешь открыть глаза.

– Да, я чувствую, что мы остановились. Вот бы еще быть уверенной, что я смогу встать, – тихо ответила Вика и потянулась к ручке двери.

Брюс, желая помочь девушке, быстро вышел из машины и, опередив Вику, открыл перед ней дверь и подал руку, предлагая помощь. Девушка, оперившись на руку, вышла из автомобиля и огляделась по сторонам. Ее немного шатало от слабости и все также тошнило, но свежий, холодный ветер обдавший ее лицо, немного взбодрил Вику.

– Давай, я отведу тебя в дом, и ты немного полежишь, – предложил Брюс.

– Нет, – покачала головой Вика, – мне бы хотелось немного побыть на улице. Тут где-нибудь есть скамейка?

– Была в саду, – неуверенно ответил мужчина.

Некогда ухоженный и опрятный сад сейчас выглядел просто ужасно, но все же, не смотря на кустистые заросли, через него можно было добраться до северной стены дома, где рядом с дикой яблоней стояла старая, на вид слегка обшарпанная скамейка. Туда-то и пошли Брюс с Викой, осторожно ступая по ковру из опавших и уже начавших гнить листьев.

– Так лучше? – спросил Брюс, усадив девушку на скамейку.

Впервые за несколько часов Вика слабо улыбнулась и кивнула головой.

– Намного, – сказала она, – не возражаешь, если я посижу тут какое-то время? Ты пока можешь поприветствовать отца, а я подойду через минут десять.

– Ты уверена, что я могу оставить тебя одну и все будет в порядке? – настороженно спросил Брюс.

Вика кивнула и, несколько успокоенный мужчина покинул девушку и поспешил вернуться к главному входу в дом.

Он уже подходил к главной двери, когда она вдруг распахнулась, и на пороге показался улыбавшийся отец Брюса. Мужчина выглядел несколько неряшливо: рубашка оказалась не до конца заправленной в брюки, а вязанный жилет, одетый поверх нее, в нескольких местах тронула моль. Однако старик был чисто выбрит и улыбался во все свои белые и идеально ровные вставные зубы.

– Брюс, я так рад! – сказал он, крепко прижимая к себе сына и в тайне, чтобы тот не увидел, смахнул слезу со щеки, – мы так давно с тобой не виделись!

– Знаю, пап. Я тоже очень счастлив. Ты хорошо выглядишь, – приврал Брюс, в душе у которого все сжалось от жалости к оставшемуся в полном одиночестве отцу.

Эван (так звали старика), только махнул рукой и снова широко улыбнулся.

– А где же твоя русская красавица? – спросил он, выглядывая из-за плеча Брюса и стараясь разглядеть девушку в уже опустевшем салоне автомобиля.

– Ее сильно укачало, и я отвел ее в сад подышать свежем воздухом.

– Надеюсь, ей не слишком плохо? – обеспокоенно спросил Эван, – может, предложить ей немного виски?

– Папа, – в сердцах сказал Брюс, но с улыбкой на лице, – опять ты со своим виски!

– Виски, сынок, еще никому не навредил. И мне не терпится познакомиться с ней. Это, наверное, вторая или от силы третья девушка, с кем ты меня знакомишь, правда, двух предыдущих ты приводил домой, когда учился еще в школе.

– Виктории об этом совсем необязательно знать.

Эван только хмыкнул и, открыв дверь на распашку, пропустил сын в дом.

В коридоре все осталось таким же, как и до смерти мамы Брюса. Тусклое освещение не позволяло оценить масштаб запущенности дома в полной мере, но все же признаки все усиливавшегося упадка были на лицо: трещины на потолке, отклеившиеся обои, пыль и коробки со старыми, ненужными вещами, расставленные повсюду.

– Да, уборку ты тут давно не делал, – оглядевшись, сказал Брюс отцу.

– Мне этот хлам не мешает, – ответил Эван, идя дальше по направлению к гостиной.

Брюсу вновь стало не по себе. Он занимался реставрацией чужих домов, в то время как дом его родителей разваливался в буквальном смысле по частям. Ему просто необходимо предпринять что-либо для его восстановления здания и его интерьера и уговорить отца переехать к нему хотя бы на время ремонта.

Брюс прошел в весьма зашарпанную и увядавшую гостиную. Эван уже разливал виски в два стакана и, отставив бутылку, любезно предложил один стакан с янтарного цвета напитком Брюсу, а второй взял сам.