Поспешное замужество - Ким Лоренс

Анголос повернулся к Джорджи, В его глазах застыло странное выражение.

— И вы никогда не были любовниками?

— Ты — единственный мужчина, с которым я спала, Анголос. Мой так называемый тайный любовник — лишь плод твоего воображения.

Анголос побледнел.

— Что я наделал?! — запричитал он, мечась из угла в угол, — Я думал, ты хотела меня одурачить. Моя проклятая гордость! Я думал, другой мужчина дал тебе то, чего не мог дать я.

Джорджи стояла посреди комнаты и молча смотрела на него. Ей всегда казалось, что если она увидит его в таком состоянии, то почувствует себя отомщенной, но вид его страданий и раскаяния не принес ей удовлетворения.

Внезапно Анголос остановился.

— Я извинюсь перед твоим другом.

Больше всего на свете Джорджи хотелось сейчас броситься ему на шею, но он казался ей таким далеким, что она поборола в себе это желание.

— Спасибо, — только и сказала она.

Анголос виновато взглянул на нее.

— Ты не должна благодарить. Из-за меня тебе пришлось целых три года одной воспитывать ребенка.

— Для меня это не было обузой. И я была не одна, рядом всегда были мои родные и друзья.

— Я все исправлю. Даже если на это уйдет вся моя жизнь, я все исправлю, — повторял он.

— Думаешь, я хочу, чтобы наше примирение стало наказанием? — неожиданно спросила Джорджи, опустив голову.

Анголос не ответил.

— Каким ты хочешь видеть наш брак? – спросил он.

— Таким, о каком я всегда мечтала: союзом двух сердец. Любящих сердец.

Анголос в изумлении смотрел на Джорджи.

— И ты до сих пор хочешь этого?

— А что изменилось?

Анголос был уверен, что изменилось все.

Он отказался от женщины, которую любил, потому что был ослеплен ревностью.

— Надеюсь, ты простишь меня за все, что я сделал.

— Я уже простила...

— Это невозможно.

Джорджи вздохнула.

— Ты когда-нибудь перестанешь говорить мне, что я должна чувствовать? Почему ты относишься к нашему примирению так же, как мои родные? Я знаю, что ты несчастлив, но ведь сейчас важно совсем не это.

— А разве нет?

— Мы решили снова жить вместе из-за Никки.

Анголос, который до сих пор ходил по комнате, вдруг остановился.

— Мы вернулись друг к другу только поэтому?

— Очевидно, так, — пробормотала Джорджи тихо,

Внезапно Анголос уселся в кресло.

— Конечно, Это единственная причина, — произнес он странным голосом.

— Не будем больше об этом. Да и какое это теперь имеет значение? Прошлого не изменишь. Давай лучше думать о будущем нашего сына. Я могу переспать с кем-нибудь, если от этого ты станешь чувствовать себя лучше.

Анголос медленно поднялся с кресла с выражением ярости на лице.

— От того, что ты заведешь любовника, я не почувствую себя... лучше.

— Ради бога, Анголос, это лишь шутка. Ты же не думаешь, что я на самом деле... — Джорджи замолчала, в отчаянии закрыв глаза. Все снова пошло не так.

Она почувствовала, что Анголос взял ее за плечи.

— Значит, ты хочешь, чтобы мы жили вместе ради Никки?

«Я хочу, чтобы мы воссоединились ради нас самих...» — пронеслось в голове Джорджи.

— Ну, не можем же мы сдаваться после первой же маленькой проблемы, — произнесла она вслух.

— Маленькой проблемы? Да, твои взгляды на жизнь действительно изменились.

— Теперь я больше реалистка, чем мечтательница, — согласилась она.

— Значит, мы поступим практично и останемся вместе.

Джорджи кивнула. Неожиданно ей очень захотелось расплакаться. Выплакать все слезы, которые она так долго держала в себе.

Анголос и Джорджи приехали к Полу и Мирри Редклиффам за день до крестин. Их поселили в очень милой комнате для гостей. Никки, казалось, был просто в восторге от своей кроватки в стиле ретро. Наблюдая, как он играет с собакой Редклиффов, огромным псом неизвестной породы, Джорджи не удивилась, когда Никки начал приставать к ней с просьбой завести щенка.

Анголос вошел в спальню в тот момент, когда Джорджи надевала старинное жемчужное ожерелье. Она взглянула в зеркало и поняла, что оно-то как раз и было завершающим штрихом в ее наряде.

— Ты знаешь, Никки считает, что тебя очень легко уговорить... Проклятье, — пробормотала Джорджи, когда нитка жемчуга выскользнула из ее рук.

— Легко уговорить? — переспросил Анголос удивленно.

Он стоял, прислонившись к стене, скрестив руки на груди. Оглядывая его мужественную фигуру, она усомнилась в правоте Никки. В его глазах отражалась непреклонность, никакой мягкости. Он мог расслабиться только в постели!

— Никки сказал, что ты разрешил ему завести собаку, — пояснила Джорджи.

— У мальчика должна быть собака.

— Так это правда? — спросила Джорджи, оставив бессмысленные попытки справиться с застежкой ожерелья,

Анголос кивнул.

— Моя мать всегда считала, что держать в доме животных негигиенично, но если у тебя есть возражения...

— Нет, меня не беспокоит пара волосков на диване, и я с тобой согласна, у мальчика должна быть собака.

— Ты согласна со мной? Будь осторожна, это может войти в привычку. Дай-ка я помогу, — добавил он, взяв ожерелье из ее рук.

Джорджи почти перестала дышать, когда он отодвинул ее волосы с плеч, обнажая шею. А когда его пальцы коснулись шеи, из груди вырвался стон.

— В чем дело? — спросил Анголос.

Она резко открыла глаза. Он не должен знать, что делают с ней его прикосновения.

— Дай мне, — выдохнула она, забирая у него жемчуг.

Анголос отступил на шаг.

— Что я такого сделал?

— В том-то и дело, что ничего! — воскликнула Джорджи неожиданно для самой себя. — Тебе даже не надо ничего делать, — произнесла она, приставив указательный палец к его груди, — тебе достаточно просто быть... собой.

— А ты бы предпочла, чтобы на моем месте находился кто-то другой? Неужели жить со мной так невыносимо?

— Эта жизнь сводит меня с ума! Мне трудно дышать с тобой одним воздухом.

— Тогда мне нечего больше сказать.

— Зато мне есть что сказать! Я сыта по гордо тем, что, когда я вхожу в комнату, ты даже не смотришь на меня! Ты вспоминаешь о том, что я есть, только в постели!