Пожизненный найм - Катерина Кюне

Единственным Сониным утешением стали поездки в поселок «Богородское» к её новоприобретенным и бесхитростным пожилым друзьям. Она, конечно, рассказала им об увольнении, но они мало что поняли в этой истории. У них, как когда-то и у неё, не укладывалось в голове, что человеку с хорошим образованием, который умеет что-то делать лучше многих других и очень хочет работать, предпочтут кандидата с гладким личным делом. Но реальное положение вещей было именно таково.

И всё же, не понимая всей безнадежности положения, бабушка Люба, а именно так Софья называла теперь бабульку, в которую когда-то врезалась по приезду в Богородское, прекрасно понимала, что безработная Софьюшка, а именно так бабушка Люба теперь величала девушку-неуклюжа, должна испытывать некоторые денежные затруднения. И она по-своему старалась ей помочь. Конечно, с деньгами и у самих стариков было туго, хоть они за всю жизнь и не дня не сидели без работы. Да и Софьюшка, конечно, не взяла бы денег. Но вот баночку деревенской сметаны… совсем маленькую баночку… отчего бы Софьи её не взять? С этой-то баночки всё и началось. Ну, может и не с самой первой, но вот с такой же баночки, сметану из которой попробовала подруга Софьиной матери. Она высоко её оценила и, как делают все практичные хозяйки, тут же поинтересовалась, где брали. А услышав в ответ: «угостили», тут же по-деловому осведомилась, не согласится ли старушка время от времени продавать ей баночку другую? Деньги-то пенсионерам как будто не лишние… Софья, хоть и была совершенно уверена, что бабушка Люба старой, ещё советской закалки, не опустится до мелкой кисломолочной коммерции, пообещала спросить. И, к её величайшему удивлению, бабушка «клиентке» даже обрадовалась! Тогда-то Софья и подумала – а не открыть ли ей маленький магазинчик по продаже натуральных деревенских продуктов? Конечно, таких магазинов и без неё было не мало, но цены в них всегда были во много раз завышены, а производителем товаров доставались крохи. Софья же не планировала разбогатеть на молоке, она собиралась оставлять себе только самый скромный прожиточный минимум, просто чтобы не чувствовать себя дармоедом в родительском доме. К тому же, она уже поездила по России, в том числе и по деревням, и по маленьким городкам, она немного научилась общаться с деревенскими жителями, и её тянуло туда из Москвы. Там, как ей казалось, всё, в том числе и человеческие суждения, взгляды, разговоры, не настолько потеряли всякую связь с реальной жизнью, и оттого от них не веяло нафталином, как от городских. В общем, Софья, уставшая от недовольных взглядов родителей, которые в истории с увольнением вовсе не сочли её жертвой, с увлеченностью принялась за новое дело. Помимо продуктов продавала она иногда и свои самодельные игрушки – животных с характерами.

Но ещё раньше, до того, как открыть магазин, один Софьин приятель кукольник познакомил её с Борей. Харизматичный Боря, чьей энергией и жизнелюбием можно было бы осветить целый город, произвел на отчаявшуюся Софью сильное впечатление. Может быть, и не было бы никакого магазина, не увидь она, что есть люди, причем ее ровесники, которые живут и думают совершенно иначе, чем бывшие коллеги, сокурсники, в общем, привычное окружение. С тех самых пор Софья примкнула к секции малефиков черного крыла Левой партии магов. Собственно, её задача состояла в том, чтобы делать куклы как можно более похожие на людей из черного списка партии. Иногда у этих кукол были человеческие волосы – волосы их реальных прототипов, или ногти, или одежда, сшитая из кусков бывшей рубашки олигарха. Был в этом списке и владелец Танит-Групп. И Софья с точностью и тщанием гравера восемнадцатого века создавала кукол-буржуинов, и в эти моменты она тоже ощущала себя немного магом, потому что она творила по образу и подобию, потому что она вторгалась на территорию богов. Может быть, Борина Партия Магов была последней организацией, где принципиально нужны были художники старого образца, которых «требует к священной жертве Аполлон», а не ремесленники, которые в 21 веке пришли им на смену.

* * *

– Как это странно, если вдуматься… Ведь всё было, чтобы создать прекрасное будущее! А в результате… – говорил Андрей, идя по парку вдвоем с Борей.

– Абсурд – думать, что технический прогресс сделает мир лучше. Я тебе уже миллион раз говорил. Это романтический бред. Может, двести лет назад, когда всех изобретений был пароход и паровоз, Марксы могли фантазировать о грядущих экономических формациях. Они понятия не имели, что такое научно-технический прогресс, понимаешь? Вот представь себе: живут муж и жена. Муж интересуется политикой.

– Это ты про Маркса с Энгельсом?

– А жена – сериалами. С самой свадьбы она мужа дрессирует под себя. Через три года хвастает подругам: совсем ручной стал! Представьте, девчонки, вместе теперь сериалы смотрим! А то, что смотрят под пиво и не «Мексиканку», а «Оргии Рима», она этого не замечает. Потому что не бывает так, чтобы двое соприкасались, взаимодействовали и не влияли друг на друга. Они обязательно влияют. Оба со временем меняются.

– Боря, не тяни. К чему ты клонишь?

– К тому, что люди – это та самая жена, а муж – это машина, компьютер. Заветная мечта ученых – создать искусственный разум. Свою искусственную копию. Максимально уподобить машину человеку. Полностью. Но беда в том, что в процессе создания машины подобной человеку, сам человек уподобляется машине. И однажды искусственный человек будет создан. Но он будет подобен не тому ученому, которому первому это пришло в голову. Он уже не будет искусственной копией человека, он будет смесью человека и машины. Гибридом он будет. Рабби Лёв, пока лепил Голема, так обляпался глиной, что и не поймешь где голем, а где рабби. Так и тут. Прогресс убивает в человеке человеческую природу, душу, если хочешь. Если бы душа была бы чем-то вроде золотого ключика у Буратино, то её потерю было бы легко заметить. Ключик есть или ключика нет. Человек мог бы увидеть, что он теряет самого себя, и он бы ужаснулся. Но омашинивание происходит постепенно. А человеческая жизнь очень короткая и человек не успевает заметить существенных изменений. А то, что записано в учебниках истории – это голые факты. «Люди из кареты пересели в автомобили». Но что для человека, который правил телегой, сесть за руль? Какова разница между кучером и водителем такси мы не знаем. Прогресс не просто не делает человека счастливым, он принципиально подменяет понятие о счастье. Понятно, что биоробот не стремится к человеческому счастью. Он стремится к машинному счастью.

Вместо мечты о счастье, появляется стремление к комфорту. Счастье – это то, что свойственно человеку. Любовь, духовная близость – «с милым рай в шалаше», «не имей сто рублей, а имей сто друзей», осуществить какую-нибудь дерзкую мечту – до полюса недоступности дойти, как какой-нибудь Амундсен. А машине нужно только питание, гараж и ремонт. Спроси у современного человека, что такое счастье. И что он ответит?

– Боря, ты хоть понимаешь, что ты сейчас говоришь, как какой-нибудь средневековый мракобес? Что ты в пятнадцатом веке сжег бы Бруно? Приглашаешь в каменный век? Спасибо, не надо.

– Да поймите вы, что «юником» и ноутбук – это не игрушки, это протезы! Есть вредные изобретения! Кокаин, когда был изобретен, продавался в аптеках как лекарство. Но потом выяснилось, что это наркотик, смертельно опасный яд. Но почему мы сто лет подряд не хотим признать, что телевизор – это точно такой же кокаин? Только кокаин прописывали некоторым больным, а телевизор прописали разом всем. И все стали наркоманами. Обожглись на кокаине, героине, ЛСД – лекарства стали проходить клинические испытания. А когда изобретают техническое устройство почему-то никому не приходит в голову выяснить, как это отразится на психике человека, его поведении и так далее…