Исповедь чекиста. Тайная война спецслужб СССР и США - Фёдор Жорин

Вячеслав Тихонов, получая награду, спросил меня, как часто награждают этой премией. Я ответил, что впервые. Он красиво поднял брови и сказал: «Тогда это очень приятная премия». К конверту с суммой в 5 тыс. рублей он отнесся равнодушно.

Награду он получил за образ чекиста в кинофильмах «Семнадцать мгновений весны» и «Мы вернемся» (автор книги и сценария С.К. Цвигун).

Вместе с тем возникло ощущение, что В. Тихонов был не готов к этому награждению. Получилось, что престиж премии оказался не в том, за что ее вручали, а в том, кто ее получил. В то время В. Тихонов имел такую огромную популярность, что мог украсить любую награду.

* * *

В декабре 1980 года в войсках пошел слух, а с начала 1981 г. в Тирасполе стали строить казармы для передислокации штаба армии из Кишинева. Никто не понимал, зачем Кишинев оставлять без воинского гарнизона, тем более что там уже была хорошо отлаженная инфраструктура.

В наше время эта тайна раскрывается. Другими словами, уже тогда на высшем уровне руководства вынашивались планы вывода войск из Молдавии, которую хотели отдать наподобие стран социалистического лагеря.

* * *

1976–1977 гг. Управление особых отделов КГБ по КДВО. Хабаровск.

Идет итоговое совещание руководителей органов военной контрразведки округа и личного состава Управления ОО КГБ. В зале в президиуме уже сидит руководство управления. Заходят два майора. Они уже лет 15 были майорами и все время служили на Дальнем Востоке. Один из них обращается к генералу за разрешением присутствовать на совещании. Генерал говорит: «Вы опаздываете, товарищи офицеры». Майор отвечает: «Мы прибыли вовремя. На моих часах без трех минут девять». Генерал: «Ваши часы опаздывают. Выбросьте их». Майор снимает часы, швыряет их на пол и спрашивает: «Разрешите присутствовать, товарищ генерал?» Зал разразился смехом.

Но через пару месяцев этот майор получил повышение в должности и стал подполковником. На что он уже перестал надеяться. Как не вспомнить «Горе от ума» А. Грибоедова: упал перед императрицей несколько раз, развеселив ее, и получил и повышение, и награждение.

Весной 1987 г. (апрель — май) меня вызвал начальник Секретариата КГБ СССР генерал-майор А. Бабушкин и отдал распоряжение подготовить зал заседания Коллегии для закрытого совещания руководства Комитета. При этом необходимо было перекрыть этаж и не допустить выхода сотрудников из кабинетов до особого распоряжения.

Я вместе со своими сотрудниками из группы Коллегии обеспечил соблюдение порядка на этаже и охрану входов в зал. Прошел Председатель КГБ Чебриков, его заместители и еще несколько неизвестных.

Прошло минут 15–20, из зала выходят начальник секретариата и один незнакомый высокий мужчина. Пока генерал Бабушкин успел что-либо сказать, этот мужчина попросил таблетку от головной боли. Разговор был на русском и немецком. Я ответил, что у меня в кабинете рядом есть пятирчатка (анальгин с составными). Он спросил, принимаю ли я ее сам лично. Я ответил, что иногда приходится, когда болит голова.

Получилось, что начальник Секретариата послал одного сотрудника за анальгином, а я быстро принес свои таблетки. Мужчина по-немецки поблагодарил меня. Я ответил на немецком, добавив, что имел честь работать в советской военной контрразведке в ГДР вместе с сотрудниками МГБ (ШТАЗИ).

Он ответил, что он — генерал, шеф разведки ГДР Вольф. Я пошутил, что теперь у меня есть еще один друг в Германии, и, если заболит голова, то буду знать, к кому обращаться за помощью.

Немец посмотрел на меня внимательно и ответил весьма странно, как мне тогда показалось, что он с удовольствием оказал бы такую дружескую помощь, но навряд ли уже успеет. После этого он взял у меня из рук таблетку, запил водой из стоявшей обычно на столе в фойе зала Коллегии бутылки и зашел в зал Коллегии.

Только спустя много лет я понял, что разговор между шефом разведки ГДР и руководителями КГБ СССР шел очень напряженный. Судя по всему, Маркус Вольф располагал данными о приближающейся кончине ГДР и объединении Германии. И у него хватило сил пошутить с неизвестным ему рядовым офицером КГБ, каким я был.

Маркус Вольф был знаменитой, легендарной личностью в мире международной разведки. Энергичный, смелый, шел на рискованные мероприятия. Располагал колоссальными техническими возможностями. Точнее, вся государственная машина ГДР была в распоряжении разведывательного ведомства. Немецкие товарищи осуществляли острые акции во всех «горячих» точках мира: Африке, Ближнем Востоке, на американском континенте. При этом они выступали под прикрытием либо западных немцев (ФРГ), либо европейских немецкоговорящих народов.

Немецких сотрудников МГБ ГДР предали и советское партийное руководство во главе с М. Горбачевым, и руководство КГБ — бывшие партфункционеры КПСС.

Более чем 70-летняя (1917–1991) практика так называемой «жестокой, бескомпромиссной» борьбы с политическим противником, антисоветчиками, диссидентами изобилует не одной сотней открытых или тайных сговоров партийных функционеров с этой категорией лиц.

Начало им положили известные процессы выступлений в прессе Зиновьева, Каменева, Радека и др., которые клятвенно заверяли тов. Сталина в своей преданности вождю. Но тогда шла иная игра. Потом по бескрайнему СССР начали искать и создать образ молодого патриота-пионера. Вслед за Павликом Морозовым в каждой союзной республике был найден свой патриот пионерского возраста.

Кто не верит автору, спросите у бывших сотрудников органов КГБ УССР или их детей. Под Киевом в санатории «Ворзель» отдыхали сотрудники органов КГБ и их родственники. Вокруг стадиона были установлены портреты пионеров вроде «П. Морозов». Причем их было четко пятнадцать. По одному патриоту от каждой республики. Только в одном случае пряталось зерно, в другом — хлопок, в третьем — конина и т. д. Такие дети никому не нужны. Но Москва не поймет ЦК компартии республики, если у всех есть свой «П. Морозов», а у тебя нет. Это явный идиотизм.

После прихода к власти Н. Хрущева партия сразу стала монолитной и неотъемлемой частью народа. А врага-то надо было иметь не только внешнего, но и внутреннего. Иначе как объяснить народу особняки обкомов, райкомов, центральных комитетов?

Решили договориться с представителями интеллигенции. Всем выгодно: для одних — результат, для других — реклама их произведений.

Используя опыт столичных и ленинградских партийных функционеров (в это время партия стала официально «руководящей и направляющей силой советского общества») и чиновников от системы КГБ, по всем крупным городам стали выявляться художники — «андерграундисты».

Ну как художник может стать «андерграундистом»? Он что шахтер, работает в подземелье? Конечно, мастерские не у всех в мансардах и пентхаузах. Но что они, пензель (кисть) держат антисоветски, что ли? Ну не всех допускали до кормушки «придворных художников». Известно, что творческих личностей уж очень много. На всех не то чтобы членов ЦK КПСС, даже секретарей райкомов не хватило бы.