Дамский выстрел - Сергей Бакшеев

Коршунов больше не торопил меня. Он понял, что я заново пропускаю через себя пережитое, и напряжено ждал.

— И вот я иду по третьему этажу. Справа стеклянная стена, слева двери номеров, впереди выход на запасную лестницу. В голове ставлю зарубку — выскочив из номера, бежать налево. Попутно отмечаю: отель небольшой, вечером персонала минимум, глупых героев среди них, надеюсь, нет. Останавливаюсь у 308-го, это номер Назарова. Бросаю взгляд за спину. Никого. Впереди тоже. Рука нащупывает пистолет. Я успокаиваю дыхание, изображаю глупую улыбку и…

Кирилл накрыл мои сцепленные пальцы теплой ладонью.

— Я не успеваю постучать. Внутри грохают два выстрела. Я прижимаюсь к стене. Первая мысль — клиент понял, кто я, и перешел в атаку. Но дверь цела. Стреляли не в меня. Самоубийство? Но выстрелов два, так никто себя не кончает. Проходит секунда, а может, десять. В такие мгновения времени не замечаешь. И тут пронзает догадка. Два выстрела — типичная работа киллера! Сейчас он выйдет, а я ненужный свидетель. Пистолет по-прежнему в моей руке. Я смотрю только на дверь, хотя в любой момент в коридоре могут появиться сотрудники или постояльцы. Нужно уходить, но я боюсь подставить спину, все жду, что кто-то выйдет… Но этого не происходит. И тогда я сама открываю дверь…

Я замолчала и выдернула пальцы из ладони Коршунова. Он не выдержал и спросил:

— Что ты увидела?

— На полу лицом вниз лежит труп. Сомнений нет. В затылке красуются две дырки, под головой расплывается лужа крови, мозги по стене. Будь кто другой на моем месте, шлепнулся бы в обморок. Я замечаю открытое окно и переброшенную вниз веревку, привязанную к батарее. И тут понимаю, настоящий убийца ушел через окно, а из коридора уже раздаются испуганные голоса. Я попала в ловушку. Сейчас меня схватят за то, что я не совершала! В моих руках оружие, а под ногами труп! Посредник предал меня. Послал другого киллера, а меня подставил!

— Я этого не делал.

— Даже если ты не знал, тебя использовали.

— Светлая, я впервые слышу, что стреляла не ты!

Мы смотрели друг другу в глаза. Кирилл растерян, а я сосредоточенна. Как в тот ужасный вечер, когда требовалось выбраться из безнадежной ситуации. Я опустила взгляд и продолжила:

— Мне не оставалось ничего, как бежать. Я в коридоре, мне кричат в спину. На лестнице я сбрасываю туфли и скачу босиком через три ступени. А вот и запасной выход. Я с ходу всаживаю в замок пару пуль, бью по двери и вываливаюсь наружу. Машину я не запирала, ключи торчат в замке зажигания. Я завожу «Опель» и выскакиваю на улицу. Дорога свободна, но навстречу улюлюкают милицейские сирены. И начинается погоня. Я чудом отрываюсь. Подсветку номера и задние габариты я отключила заранее. К тому же подправила цифры номерного знака кусочками изоленты. По пути выкидываю ствол и парик, а когда сворачиваю с трассы, бросаю машину, не доезжая до «Усадьбы». Потом превращаюсь в кошку и залезаю в номер через балкон. Дальнейшее ты знаешь. Когда ко мне постучали, я перебежала по балкону в соседний номер и оказалась в твоей постели. Хоть тут ты мне подыграл.

— Невероятно, — выдохнул Кирилл, до конца не веря в услышанное. — Так это не ты стреляла в Назарова?

— Нет! Говорю же, не я!

— А кто? Ты кого-нибудь заметила?

— Я не сомневалась, что это киллер-дублер, посланный вами. А время он подгадал так, чтобы подставить меня.

— Ничего подобного. Дублера не было. Я бы знал.

— Но кто-то же выстрелил?

— В Конторе уверены, что это сделала ты. Вместо того чтобы ранить, ты убила предателя. Снесла ему полголовы и оборвала ниточку к документам.

— Коршунов, ты веришь мне или нет?

Наши глаза встретились и застыли. Первым мигнул он.

— Верю… Но и ты поверь мне, Светлая. Я не предавал тебя.

— Допустим.

— Я ничего не знал о втором киллере. Я думал, у тебя сдали нервы, что-то пошло не так, и ты была вынуждена убить Назарова. Я исходил из этой версии. Знаешь, каких сил мне стоило оправдать тебя перед руководством? Ведь ты сорвала важнейшую операцию!

— Ее сорвал кто-то другой.

— Теперь понятно. Но было предположение, что досье забрала ты. Хорошо, что милиция сразу обыскала твой номер и твою машину. А тебя саму обыскал я. Помнишь?

— Это был очень тщательный обыск. Ты исследовал все лазейки.

Кирилл кашлянул.

— Документов у тебя не нашли.

— Еще бы.

— Их не оказалось и в номере Назарова. На следующий день ты улетела, а я руководил следствием. Мы отстранили прокуратуру и пресекли утечку информации. Нам не нужно было искать убийцу. Все усилия были направлены на поиск документов. Но тщетно.

Мы помолчали. Я вновь заметила уточек. Коршунов ковырял землю носком туфли.

— Кто это сделал? — спросил он сам себя.

— Очень расчетливый человек. И ловкий. Убийца был в номере, когда я стояла за дверью. А потом ушел через окно.

— Даже не представляю. Неужели кто-то из Конторы вел двойную игру и перехватил документы?

— Убийца выстрелил в затылок. Понимаешь, что это значит? — спросила я и сама ответила: — Назаров доверял этому человеку.

— Следов борьбы в номере не было, — согласился Кирилл. — Назаров сам пустил убийцу и спокойно повернулся к нему спиной… Или его силой заставили повернуться. Вот черт! Надо искать настоящего убийцу. Документы могут быть у него.

— Давно пора. Но как?

— Если убийца кто-то свой, проверим алиби всех причастных к делу Назарова. — Коршунов глубоко задумался. — Кто же из наших мог быть в Калининграде шестого июля?

Весь вечер в отеле Коршунов строчил отчет в Контору. Он переспрашивал меня, уточнял детали, а когда отправил зашифрованное послание, начал метаться по комнате, словно бык на арене.

— Ведь это моя недоработка. Я виноват, что не разобрался в первый же день, как все произошло! Почему ты сразу не сказала?

— Когда? Кому? В постели случайному партнеру? Это ты прятался от меня, а не я от тебя. Я не знала, кто такой Посредник, а ты знал меня, но боялся открыться. Я была уверена, что меня предали, ты понимаешь, что это значит? Хотела порвать с вами связь. Потом ждала объяснений. А потом… Время лечит, в моей жизни было и не такое. Все вернулось в привычное русло, но я стала в десять раз более осторожной.

— Семь лет упущено. Семь лет, черт возьми!

— Да что ты ноешь! К чему сожалеть о том, чего не исправишь? Ты мужик или нет?

Он замер. Мои слова натолкнули его на какую-то мысль. Вскоре я поняла, о чем думают мужики в минуты душевных терзаний. Коршунов спустился в бар и вернулся с бутылкой виски и ведерком льда. Брякнули ледяные кубики, зажурчал соломенный напиток, комнату наполнил дымный аромат виски.