Альма. Ветер крепчает - Тимоте де Фомбель

Сначала отец не хотел соглашаться. О лошадином безумии у него плохие воспоминания. Но с животным всё равно нужно было что-то делать. Оно досталось ему в обмен, от прохожих перекупщиков. И он не знал, куда его пристроить.

Сирим, плача и прижимаясь лбом к земле, поклялась, что усмирит лошадь до полнолуния. А если у неё не выйдет, пускай отец поступает тогда как хочет. Но время шло слишком быстро. Несколько дней – и вот уже поздно. Полная луна взойдёт сегодня. А лошадь смирнее не стала. И уже темнеет.

Сирим – дочь короля и королевы Бусы, царства на границе земель йоруба, благословенного щедростью реки Кворра, которую пустынные люди зовут Нигер, что значит «река рек». Царство Буса живёт в стороне от войн и торговли людьми, хотя сюда то и дело забредают невольничьи караваны, тяжёлые пироги, сплавляющиеся по реке, и воины фулани с севера, когда идут грабить соседние земли.

Принцесса Бусы Сирим теперь входит в двери дворца. Это вереница обычных домов-мазанок из глины и сухого помёта, соединённых крытыми переходами или двориками.

В первом зале, через который проходит Сирим, совещание. Глиняные стены, глиняный пол приглушают голоса. Из-за сумрака она не видит тени отца, который должен возглавлять собрание всех этих мужчин. Сирим улавливает, что говорят о каком-то стаде, но она уже вышла, сперва в другую комнату, потом в сеть проходов под открытым небом. Ей нужно решить проблему поважнее украденных у взрослых овец.

– Сирим!

В большом дворе сидит её мать. Кажется, будто они одного возраста. Но, едва она видит дочь, в глазах у неё проступают беспокойство и одновременно нежность. И она уже похожа на всех матерей.

Рядом с ней сидят, поджав ноги, две девочки и помахивают пальмовыми листьями. Они разгоняют воздух и поднявшихся с реки комаров.

Сирим бросается матери на колени, а та накрывает её полой платья и прижимает к себе.

– Снова твоя лошадка, да? Из-за неё?

Слышно, как позвякивают восемь коралловых браслетов. Знаком она просит девочек с опахалами уйти. Жители Бусы зовут свою королеву Мидики. Они приняли её, хотя она и пришла из далёкой земли, что на самом побережье. Она научила дочь языку своей родины – фанти.

– Отец просто боится за тебя, – говорит она Сирим. – Он не сделает лошади ничего плохого. Он отпустит её. Ты ведь ещё даже не дала ей имени.

Она кладёт ладонь на спину дочери, между лопаток.

Во внутреннем дворе стало совсем темно. В соседней комнате женщины разжигают огонь. С приходом ночи голоса звучат по-другому: так отдаётся в переулке смех или шуршит по городской стене ящерица.

Барабан вдали бьёт чаще.

– Будут и другие лошади, – говорит мать нежно.

– Нет. Не будет других.

Посреди рыданий Сирим думает о том, что может помешать луне взойти. Она вспоминает затмение прошлым летом, перебирает все чудеса, какие ещё могут успеть случиться. Она засыпает. Во сне лошадь, вся в красной глине, ест у неё из рук.

Открыв глаза, она сперва видит лунный свет, от которого двор розовеет, но главное – слышит поднимающийся из города гомон и голос матери над собой:

– Кажется, там что-то случилось. Они идут к реке.

Мелькают тени. По дворцу пробегают торопливые шаги.

– Война? – спрашивает заспанным голосом Сирим.

– Нет. Не понимаю. Идём. Все повторяют два слова.

– Какие?

– Лошадь и луна.

22. Загадочное явление

Сирим с матерью спускаются к реке вместе с толпой. Натыкаясь на тех, кто идёт обратно, чтобы занять позиции на стенах. Их царство всегда умело защитить себя от врагов. Крестьяне, ремесленники, рыбаки по первой тревоге превращаются в воинов. Все знают: если что-то случилось с одной стороны, стоит ждать атаки с другой. Но Сирим не страшно. Вокруг неё – заворожённый ропот.

– Смотри! – говорит мать, показывая на горизонт.

Луна до того огромная, что сама по себе могла бы вызвать такое смятение. Она, кровавая, встала по ту сторону реки. В мире Сирим вся жизнь повинуется лунному ритму. Луна властвует над полями, садами, телами зверей и людей. Но, подойдя к реке, Сирим с матерью догадываются, что ждёт их не только луна.

Все почтительно расступаются, завидев Мидики с дочерью, и пропускают их ближе к воде. Люди повсюду: сидят в траве, набились в пироги и стоят посреди течения. Все смотрят в одну сторону.

Королева сжимает руку дочери.

– Я вижу, – говорит Сирим.

– Это она?

– Да.

В воде у другого берега неподвижно стоит белая лошадь. Рыжая луна освещает её как днём. На спине у неё сидит всадница, кожа которой полностью выкрашена в красный. Мужчины вышли на быстрину и держат её на прицеле. У одних в руках ружья, у других – копья.

Альма не двигается. Она сидит прямо, как красный пестик на белом цветке шафрана. Лицо у неё тоже в глиняной маске, из-под которой сверкают чёрно-белые глаза.

– Дайте им подойти, – говорит королева.

Воины не опускают оружия, но расступаются на быстрине, открывая путь. Лошадь со всадницей идут через реку. Оставляя во взбаламученной воде за спиной оранжевые отблески луны.

Альма всё предвидела. Она сделала боевую раскраску. Подготовила своё появление. И вот она здесь, с луком наготове. Она не ожидала, что вокруг будет столько людей, но то, как оружие отступает перед шагом Дымки, подтверждает, что ей удалось.

Маленькая Сирим заходит в воду. Королева, не думая, идёт следом.

Красная девочка укротила безумную лошадь.

Альма теперь совсем близко к ним. Она ничего не знает о том, как у людей всё устроено. Не знает, что такое царство. Но, проследив взгляды толпы, вмиг понимает, что убедить нужно именно этих двух.

Женщина говорит дочери:

– Ты уверена, что это та лошадь?

Альма отвечает за неё:

– Да. Это она. Садись ко мне.

Она нагибается и протягивает руку Сирим.

Королева хочет удержать дочь. Как красная девочка может знать фанти? Во всей стране на нём говорят только они вдвоём. Лишь духи отвечают каждому на его родном наречии.

Но Сирим не стала медлить и, схватившись за руку, уже взобралась на лошадь за спиной красной девочки. Они неспешно выходят из реки верхом на Дымке. Королева идёт рядом. Вместе они рассекают толпу. Понемногу городской шум возобновляется. Лошадь идёт между домов, за ней следуют люди. Альма держится за кожаное кольцо одной рукой. Вторая висит вдоль тела.

– Кто ты? – шепчет Сирим ей в спину.

Альма смотрит прямо перед собой, не зная, что ей отвечать. Вдруг она чувствует, как руки девочки смыкаются