Беспредельщики - Илья Деревянко

Дорога к храму растянулась в сознании Кирилла на целуювечность. Ноги подкашивались, голова нестерпимо болела, злобные яростные голосавизжали в уши: «Вернись! Вернись! Не смей туда идти!» Но он, не обращая на нихвнимания, упорно брел вперед, спотыкаясь на каждом шагу. Настя с испугомпоглядывала на серое, покрытое мелкими каплями пота лицо своего спутника, ноничего не говорила, видимо, чувствовала его душевное состояние. У церковныхдверей он едва не повернул обратно и лишь огромным усилием воли заставил себявойти внутрь. Окруженный молящимися людьми, Кирилл стоял как в тумане, ногинестерпимо болели, хотелось упасть, но он держался. Лишь после исповеди сталозначительно легче. Вопреки ожиданиям старый священник не ругал, не осуждал, неужасался совершенным злодействам, а под конец сказал:

– Господь милостив, если ты каешься искренне, он простит.Бог желает не гибели грешника, а его спасения. Иди с миром, сын мой!

После этого Кирилл зачастил в церковь, не пропускал ни однойслужбы. С каждым разом идти туда было легче, после службы появлялось ощущениедушевной легкости, чистоты. Леха с Федей относились скептически к неожиданнойнабожности старшего товарища, однако, зная его тяжелую руку, благоразумнопомалкивали. Остальное время Кирилл проводил с Настей, ходил на речку, в лес загрибами. Девочка была явно неравнодушна к красивому, мускулистому парню, но онне пытался этим воспользоваться. Обращался бережно, как с ребенком. И этоКирилл, отъявленный бабник, переменивший за свою бурную жизнь столько женщин,что хватило бы на целый батальон! На Насте же он собирался жениться, правда,еще не осознавая этого. Решение помимо воли зрело где-то в глубине подсознания,проявляясь пока в нежной заботливости к этому доверчивому полуребенку.

Он не знал, чем займется в дальнейшем, денег пока хватало, атам... Там видно будет! Одно лишь Кирилл решил для себя твердо – в банду онбольше не вернется!

Леха с Федей, не теряя даром времени, тоже обзавелисьподругами, незамужними молодками. Каждый из трех друзей чувствовал себя на свойлад прекрасно. В ту ночь, когда пацаны из Северной бригады охотились за бывшимшефом, Кирилл с Лехой решили съездить в Н-ск, чтобы забрать некоторыенеобходимые вещи. «Если Мирон и выставил засаду около дома, – мысленнорассуждал Кирилл, – то теперь наверняка снял. Времени прошло достаточно, ктому же, воюя на два фронта, он не может распылять людей».

Машина долго тряслась по ухабистому проселку. Благодаряяркой луне видимость была хорошая. Они приближались к повороту на Никитинскоешоссе, как вдруг сидевший за рулем Леха резко затормозил.

– Гляди, человек! – удивленно сказал он, указывая рукойна обочину. – Надо посмотреть, живой или нет!

– Действительно, – согласился Кирилл. – Давайглянем. Если жив – добросим до ближайшего населенного пункта, иначе волкисожрут. Их тут тьма-тьмущая.

Когда они перевернули на спину неподвижное тело, то на мигостолбенели. Перед ними был Мирон: грязный, окровавленный, полуживой.

– Доигрался хрен на скрипке, – злорадно процедилЛеха. – Пристрелим, а?!

– Нет, – резко возразил Кирилл. – Грузи в машину,да осторожнее, видишь, он ранен!

Мирон пришел в себя только в середине дня, с удивлениемобнаружив, что лежит в свежей постели, а раны его тщательно промыты иперевязаны. Он находился в чисто убранной маленькой комнатке с видавшей видымебелью. Сквозь раскрытое окно падали лучи солнца и струился свежий деревенскийвоздух. На подоконник со двора запрыгнул белый пушистый котенок, с любопытствомпоглядел на Мирона и принялся тереть лапками мордочку. Мирон попыталсяподняться, но обнаружил, что прикован наручниками к кровати.

«Попался, – затравленно подумал он, – сейчас будутна куски резать, а подлечили специально, чтоб дольше мучился!»

В комнату вошел Кирилл. Остановившись у порога, он долго,пристально рассматривал своего бывшего друга.

– Чего уставился? – не выдержал наконец Мирон. –Давай, пытай, я в твоей власти!

– Дурак, – спокойно ответил Кирилл и неожиданноспросил: – Есть хочешь?

– А? – удивленно вытаращился Мирон, подумав, будтоослышался.

– Жрать, спрашиваю, будешь?!

– Издеваешься?! – оскалился Мирон. – Хочешь, чтобыя расслабился, раскис!

– Придурок ты, – устало отозвался Кирилл. –Кровожадный псих! Измеряешь всех по своей мерке. Одно слово – бешеная собака!

Мирон в ярости кусал губы.

– Мы знаем, что случилось, – продолжал Кирилл. –Федя позвонил братве! Доигрался! Уже свои за тобой охотятся. Ладно, сейчаспоедем. Не бойся, убивать не будем, но повязочку на глаза наденем. Ни к чемутебе знать дорогу в это место. И наручники тоже, а то начнешь в машинеглупостями заниматься! Леха, Федя, сюда!

Оба пацана, в отличие от Кирилла, были настроены не стольдружелюбно. В глазах Лехи сквозила нескрываемая ненависть, а Федя не снималпальца со спускового крючка. Было видно, что лишь присутствие Кириллаудерживает их от искушения разделаться с бывшим шефом. Мирону сковали руки заспиной, надели на глаза черную повязку и вывели во двор, где быстро запихали вмашину. Он даже не пытался сопротивляться. Душой овладела странная апатия. Вголове не было ни одной мысли, только тоскливая пустота. Машина долго ковылялапо проселкам, ребята молчали, беспрерывно куря сигареты одну за другой. Наконецвыехали на Никитинское шоссе и увеличили скорость. Повязку с глаз сняли, нонаручники оставили.

«Везут в город отдавать на растерзание, – отрешеннодумал Мирон. – Им за это награда будет! Интересно, кому сдадут: Маршалу,Матерому или своим, а может, всем вместе?

Не доезжая двух километров до Кольцевой дороги, Леха снялнаручники. Кирилл заглушил мотор и сунул Мирону в нагрудный карман пачку денег.

– Домой не показывайся, – тихо предупредил он. –На автобусе доберешься до вокзала. Там садись на поезд и уезжай подальшеотсюда. Об одном прошу: постарайся снова стать человеком! Вылезай!

– Что? а? что? – забормотал бывший главарь, полностьювыбитый из колеи неожиданным поворотом событий.

– Выматывайся, живо! – резко крикнул Леха и, открывзаднюю дверцу, грубо вытолкал его наружу.

Развернувшись, машина понеслась в обратном от городанаправлении. Мирон остался на дороге один.

– Кирюша, кто был тот человек? – спросила вечеромНастя. Они сидели на крыльце, любуясь закатом. Кирилл долго молчал, задумчивоглядя вдаль.

– Мой бывший друг, – наконец глухо ответил он. –Бывший человек. Когда-то давно он носил имя Мирон. Теперь не знаю, как егоназывать...

– Что вы с ним сделали?