Твист на банке из-под шпрот. Сборник рассказов CWS - Ксения Крушинская

– В питерском отделении у кладовщика двое грузчиков в подчинении, – услышал я от Гоши спустя неделю.

Мы стоим на складе под пожарным щитом. Гоша закуривает вторую и прихлебывает кофе из кружки. Я, освоившись, кружусь вокруг него на гироскутере. Мы продолжаем начатый когда-то разговор о суперспособностях: кто из нас какой хотел бы обладать. Уже неделю мы придирчиво перебираем их одну за другой и не можем определиться.

– Автогения – способность мутанта выделять любой химически ядовитый газ…

Возможно, именно в тот момент к Гоше начал присматриваться профессор Ксавьер. Отметил мысленным взглядом очередную точку на белом пятне промзоны.

Позже в окно я увижу, как Гоша с утеплителем на плече катится по складу на гироскутере на глазах у изумленного покупателя.

Мария Цирулева. Свидетельство

– И смотри, паспорт не забудь! Или его ты тоже уже потеряла?

– Как потеряю – так и восстановлю! Тебе-то какое дело?

– Мне вообще нет дела до твоих документов! Можешь хоть без них жить! Вот мои документы всегда в порядке, в отдельной папке.

– Поздравляю тебя!

– Но когда с меня требуют на работе твое свидетельство о рождении, а ты не можешь его предоставить…

– Да еду, еду уже, мам, не начинай снова!

Даша проверила в сумке паспорт, накинула коричневую кожаную куртку и скорее вышла. Настроение было дурацкое: субботнее утро, нет чтобы отдыхать после офисной недели, а ей ехать в ЗАГС, да еще мамино напутствие в дорогу. Как всегда, поругались. Она перерыла весь дом в поисках этого свидетельства, которое требовалось маме для оформления пенсии…

«Замуж надо скорее, чтобы с ней разъехаться», – думала Даша, подходя к троллейбусной остановке и щурясь от солнца. Замуж было не за кого. С последним своим парнем она разошлась пару месяцев назад, а нового еще не встретила. – «Двадцать три года – это еще ничего, – успокаивала себя она, поправляя растрепавшиеся на ветру волосы. – Большинство одноклассниц-однокурсниц тоже еще не замужем».

Троллейбус был почти пустой, она села на самое высокое место у окна и поплыла по Ленинскому проспекту. Просторному, нарядному, свежему – с веселыми рядами деревьев по обе стороны, с пешеходными зонами и маленькими дорожками-дублерами по бокам. С широкой лентой газона по центру, вместо разделительной полосы, на которой мелькали клумбы разноцветных тюльпанов – сиреневых, желтых, красных – как всегда в мае. Вдаль до горизонта тянулись сталинские восьмиэтажки из песочного кирпича с чуть покатыми серыми крышами. Где-то там впереди титановый Гагарин, взмывающий ввысь, сам – будто ракета, а за ним два изящных дома с башнями – въездные ворота в город. Но она выйдет раньше.

Даша любила шутить, что неравнодушна к Ленинскому проспекту, потому что это первая улица, по которой она в своей жизни прокатилась. Она родилась в Первой Градской, в начале проспекта, и, выписавшись с мамой из роддома, поехала вниз по всему Ленинскому до улицы Обручева.

А вот и мама, легка на помине. Даша выхватила из сумки готовый пуститься в пляс от оглушительного трека телефон. Открыла красную крышку.

– Да, мам.

– Ты уже в ЗАГСе?

– Нет, еду в троллейбусе.

– Тебе дадут квитанцию, ее надо оплатить. Сбербанк там рядом, в соседнем здании, тебе надо пройти немного назад.

– Да знаю я! По карте посмотрела! Почему ты держишь меня за идиотку?!

– Кто есть, за того и держу!

– Отлично! Пока!

Нет, это было невозможно. Разговаривать с мамой спокойно было невозможно. То Даша вспылит, то мама, то они обе – казалось, их раздражала сама необходимость общаться друг с другом, решать какие-то дела. «Скорее получить повторное свидетельство и больше с ней не разговаривать!» – решительно подумала Даша и вышла на нужной остановке.

ЗАГС находился на первом этаже одной из вытянутых вдоль проспекта восьмиэтажек. Возле него уже был припаркован длинный кремовый лимузин, украшенный спереди пластмассовыми золотистыми кольцами и искусственными цветами. Даша зашла в боковую дверь, где был архив, взяла квитанцию, сходила в банк, оплатила и вернулась к прозрачному стеклу архива с окошком посередине.

Девушка за столом что-то писала, в ожидании Даша стала рассматривать стеллажи за ее спиной. Там были книги. Много больших книг-альбомов, на белых корешках которых значилось: «Рождение 1973», «Брак 1958», «Смерть 1965». Множество разных дат, и везде слова «рождение», «брак» или «смерть». В Дашиной голове понеслись по Ленинскому проспекту с разной скоростью поколения москвичей второй половины двадцатого века. Как, интересно, приезжали регистрировать рождение в 1973-м? Наверное, на смешном желтом «Икарусе» с удивленными круглыми фарами. А брак в 1958-м? Должно быть, брали напрокат «Победу» – тоже с круглыми фарами и с вытянутым горбатым носом. Ленинский же был совсем пустой тогда, и «Победа» новобрачных могла никого и не встретить по пути. А свадебные платья? Чуть ниже колен, с широкой юбкой-колокольчиком?

Сотрудница архива принесла толстую книгу, на корешке которой значилось «Рождение 1986», открыла на нужной странице и прочитала:

– Отец: Емелин Александр Иванович. Мать: Емелина Марина Ивановна. Ребенок: Емелина Дарья Александровна, дата рождения: второе февраля тысяча девятьсот восемьдесят шестого года». Все верно?

– Да, – тихо ответила Даша.

Даша смотрела сквозь окошко на черный чернильный каллиграфический почерк, которым были выведены имена ее родителей – ровно двадцать три года назад. Подумала, что их как будто потревожили после долгого сна: достали с полки, где те стояли неподвижно бог весть сколько лет, произнесли, озвучили – а последний раз они звучали в этих стенах как раз тогда, морозным февральским днем, когда папа пришел регистрировать ее рождение. Наверняка это был папа, который еще не развелся с мамой и не уехал в новую квартиру, – молодой, усатый, в цигейковом пальто, а мама осталась дома с ней, поздним ребенком-первенцем нескольких недель от роду. Даша представила свою неопытную маму в больших очках, как у мухи-цокотухи, по моде тех лет (она видела ее в таких на фотографиях). Как, должно быть, мама возилась с ней – крошечным запеленутым кульком, носила на руках, кормила, укачивала. Прислушивалась, бежала в комнату на каждое младенческое кряхтение, проверяла кроватку. Как мама осталась одна в их хрущевке-коммуналке, и все ее дела и мысли о маленькой дочке, и за окном береза в снегу, а папа поехал в ЗАГС.

– Да, все верно, – повторила Даша как будто самой себе.

Через несколько минут женщина протянула Даше в окошко новенький документ.

– Вот ваше свидетельство.

Даша вышла на улицу. Было ветрено, по небу ходили крупные ворсистые облака, и солнце то появлялось, то исчезало за ними. Ленинский проспект был свободный и пустой, субботний, майский. Даша пошла к остановке через сквер и вдруг заметила в свежей