Маэстра - Л. Хилтон

Тристан постоянно строчил эсэмэски, создавая для хозяина видимость светской жизни: из порта в бар, оттуда – в ресторан, потом обязательно в клуб или на частную вечеринку на одной из вилл среди холмов, возвышавшихся над курортом, однако мы никогда не встречались с figli d’oro[13], вроде тех, на кого я глазела в Портофино. Мужчины занимались финансами, банками или недвижимостью. Однажды, пришвартовавшись в тосканской Маремме, мы поехали на званый обед к одному из британских телегуру с ужасающе длинными волосами, о котором много писали в девяностые. Там собралась толпа невероятно самодовольных знаменитостей второго эшелона. Все они постоянно пытались перешутить друг друга и козыряли знакомством с настоящими звездами. Мужчины, какими бы обрюзгшими, лысыми и провонявшими сигарами они ни были, приехали со своими девушками. Ривьера не то место, куда берут с собой жен, а от любовниц никто и не ожидал блестящего умения вести светские беседы. Они ни на шаг не отходили от своих папиков, за столом садились рядом, резали для них еду и кормили с вилки, словно малышей, никогда не заговаривали первыми, на всякий случай смеялись над всем, что говорил их мужчина, чтобы не пропустить анекдот, и создавали вокруг себя силовое поле, защищавшее их любимца от посягательств других женщин. Единственным исключением на обеде у гуру была известная комедийная актриса – большая, несуразная дама, завоевавшая несколько престижных наград. Вначале она задавала тон беседе, ни на шаг не отставая от мужчин, но постепенно погрузилась в озадаченное и раздраженное молчание, когда под воздействием розового шампанского мужчины наконец перестали делать вид, что слушают ее. Мне стало жаль актрису. Лица гостей краснели, разговоры за столом становились все более шумными, и ее обычно такие культурные коллеги, завсегдатаи студий Би-би-си, неуклонно приближались к состоянию неандертальцев, с ревом обхаживающих свой гарем, и с животным наслаждением побеждали актрису в игре, в которой она по определению не могла принять участие.

Наша работа заключалась в том, чтобы надевать элегантные сандалии «К. Жак» на покрытые ровным загаром ножки, встряхивать идеальными волосами, изящно попивать вино, покручивать шикарные «ролексы» на наших узких запястьях. Мы были призом, золотой медалью из покрытой бронзовым загаром плоти, Галатеями, которые ожили от прикосновения богатства. Ничего удивительного, что актриса пришла в ярость. Мы лишили ее всякой ценности с такой же легкостью, с какой неаполитанские карманники сперли бы у нее ее скучную сумочку «Малберри». Мне стоило бы что-то сказать, попробовать встать на ее сторону и заткнуть рот этим мерзким сучкам, но я лишь улыбнулась, тряхнув локонами, и протянула Стиву крошечную порцию замороженного кокосового суфле. Смотри и учись, детка!

Богатство проникает под кожные покровы, словно яд. Оно овладевает тем, как вы сидите и ходите, как жестикулируете, как держите себя на людях. С того момента, как я поднялась на борт «Мандарина», мне ни разу не пришлось самой открывать дверь. И уж точно я ни разу не поднимала тяжелых сумок и не прикасалась к грязным тарелкам. Если цена такой роскоши состоит в том, чтобы, мило улыбаясь, повсюду сопровождать какого-нибудь престарелого невежу, разглядывающего тебя в джакузи, точно бегемот в брачный период, то взамен ты получаешь толпу молодых мужчин в униформе, с широкими плечами и чистыми ногтями, которые всегда готовы пододвинуть тебе стул, подать салфетку или солнцезащитные очки, поправить подушки на шезлонге, отнести в стирку грязные трусики, да еще сказать тебе за это спасибо. Они никогда не смотрят тебе в глаза, потому что такие, как ты, не для них. Они меняют пепельницы и моют зеркала, тактично оставляют рядом с постелью таблетку аспирина и пополняют запасы ксанакса и виагры в аптечке, исцеляя тысячи оскорблений, нанесенных твоему телу, миллионом незаметных приятных действий, когда ты шествуешь среди них недоступная, словно богиня, а потом по малейшему движению оправы твоих очков «Рэй-Бан» и царственно вздернутого подбородка просто исчезают. Однако не позволяйте этой мишуре отвлечь вас. Если вам не удастся по-быстрому заполучить колечко на безымянный палец, плохи дела. Единственная разница между красотками с Ривьеры и девочками из «Гштада» состояла в том, что местным афродитам удалось выйти на следующий уровень, а это лишь разжигало их неуемный аппетит.

В Порто-Веккьо к нам присоединился Герман – стройный, молчаливый коллега Стива из Германии и его невеста Карлотта, у которой на пальце красовался бриллиант величиной с ее более чем скромную сиську. В присутствии Германа Карлотта строила из себя воркующую принцессу, покусывала его за ушко и каждые пять минут называла его «милый». Когда мы с ней остались наедине, она оказалась совершенно бескомпромиссной особой.

– Свинья он гребаная! – доверительно сообщила она, когда мы загорали топлес на одном из огромных оранжевых матрасов на верхней палубе.

– Кто?

– Герман! Сама подумай, в прошлом сезоне я поехала в Сент-Мориц и должна была присоединиться к нему в Вербье, так он прислал за мной машину! Прикинь? Машину за мной прислал!

Судя по акценту, она была из Европы, но откуда именно, я не определила, – вполне возможно, Карлотта и сама уже плохо помнила родной язык.

– Ужас какой!

– Не говори! Мне в этом шале пришлось неделю самой кровать застилать, а он не удосужился прислать за мной гребаный вертолет! Знаешь, вообще летать можно только на частных самолетах, – серьезно добавила она. – Ну типа, чтобы поставить мужиков на место!

– Собираешься за него замуж?

– А то! Мы обручились в прошлом году, когда я залетела, но у него уже и так шестеро детей, так что он заставил меня сделать аборт.

Я с искренним сочувствием взглянула на девушку, дотронулась до ее нагретого солнцем плеча и прошептала:

– Ужас какой! Мне жаль…

– Спасибо, – театрально закусив пухлую губку, откликнулась она, – но за это он мне купил квартиру в Итон-Плейс. Видишь, не так уж все и плохо…

Только я пришла в себя от этой чудесной реплики, как Карлотта уставилась в смартфон, а потом спросила:

– Слышала про шведку из Никки-Бич?

Ну конечно я слышала про шведку из Никки-Бич! Все отдыхающие в этом сезоне от Антиба до Панареи слышали про шведку из Никки-Бич!

– Говорят, она пролежала в бассейне целый день, – ужаснулась Карлотта, хотя, по разным версиям, время варьировалось от пяти часов до двух дней, – и никто даже не заметил, что она умерла!

– Офигеть!

– Да, офигеть! Она вроде как уже… – Карлотта запнулась, подыскивая подходящее слово, – вроде как уже начала разлагаться…

Карлотта, как и я, была из простых, и я сразу поняла, что она переживает по этому поводу. Но я совсем не такая: в мои планы не входило захомутать богатого мужика и остаток жизни купаться в океанах евро. А вот как эту карту разыграть – другой вопрос. Стив, может, и не самый крутой парень из Мейфэра, но меня вполне устраивало то, что среди его немногочисленных стереотипов о женщинах присутствовало убеждение, будто шопинг необходим им как воздух. Он считал, приобретение одежды есть высшее призвание слабого пола, а поскольку мне хватало ума никогда ничего у него не просить, разве что мороженое, дела у меня шли неплохо.