Следствие ведет блондинка - Анна Трефц

проходной. Руки он сунул в карманы своих летних брюк, чтобы не было видно, как они трясутся. Позади него слышались голоса.

— Вчера мой опять решил провести воспитательную беседу с Варварой! — посетовала какая-то дама прямо у него над ухом.

— И что, подействовало? — поинтересовалась ее приятельница.

— Не знаю, на кого! — дама вздохнула, — Варька пригрозила, что, если он еще раз заикнется о том, как ей себя вести, она бросит институт и уйдет из дома. Благо есть куда.

— Да ты что?! — возмутилась ее собеседница.

— То-то. Варька сказала, что с Петей у нее все серьезно, что она уйдет к нему. А ей ведь еще и девятнадцати нет!

— Зато уже есть восемнадцать.

— Вот именно! — дама перешла на шепот, — Теперь мой слово ей поперек боится сказать. Они ведь в эти годы совершенно неуправляемые, и столько глупостей наделать могут! И все эти глупости опять же на шею родителям.

— Да… маленькие детки спать не дают, с большими сама не заснешь…

Он открыл дверь в проходную. Костя ему приветливо улыбнулся.

— Не дождался? — участливо осведомился охранник.

— Ага… — он пытался держаться, как обычно. Как будто ничего не произошло, и на дне его рюкзака нет орудия убийства, похищенного с места преступления.

— Кого? — не унимался Костя.

Он ленивым шагом подошел к турникету, все еще держа руки в карманах.

— Да… — сделав загадочное лицо, он улыбнулся, — Все равно ведь не дождался…

— Ну, я хоть ее знаю? — охранник даже привстал.

Этого оказалось достаточно, чтобы на него напал ступор. Он в прямом смысле не мог пошевелить ни руками, ни ногами. В голове с бешеной скоростью носилась одна мысль:

«На кой хрен мне сдался этот чертов пистолет!»

— Ты чего? — Костя склонил голову на бок, потом вдруг улыбнулся, — Видно, девка-то того стоит!

— Послушайте, — возмутилась та самая дама, которая не могла совладать со своей дочерью Варварой, — Вы еще долго тут околачиваться будете? За вами целая очередь, между прочим.

И тут на столе охранника зазвонил телефон.

***

Рубцов нервно теребил в пальцах клочок какой-то бумажки, дожидаясь ответа с проходной. Он стоял посреди разгромленного кабинета херра Шульца. За спиной его толпились сам главный технолог, Тимофей, Марго, Иван и следователь Изотов. Впрочем, следователь уже не топтался на месте, как остальные, и не разглядывал рукотворный бардак выпученными от удивления глазами. Изотов, к великому неудовольствию начальника охраны, принялся обходить помещение, пристально рассматривая каждую бумажку, валявшуюся на полу.

Десять минут назад они всей толпой подошли к кабинету херра Шульца, располагавшемуся буквально в нескольких шагах от входа в цех мясных деликатесов. Дверь казалась закрытой, однако, при нажатии на ручку замка, она отворилась, явив зрителям непристойное зрелище. В кабинете царил хаос, при виде которого немец издал нечто, похожее на непристойное русское ругательство. И беглого взгляда было достаточно, чтобы понять, в кабинете проводили тщательный обыск. Все ящики стола были выдвинуты, компьютер включен, на полу, валялись вытащенные из стола бумаги.

— Рецептурен, рецептурен, — упавшим голосом бормотал Густав Шульц, — Они красть мой рецептурен. Мой дешевый колбаса продать конкурент. Мой пельмени за лосось по немецкая технология продать конкурент. Я работать день и ночь, а они продать конкурент!

— А кроме рецептов, что-нибудь ценное было в вашем кабинете? — деловито осведомился Изотов, уже немного привыкший к особенностям русского языка иностранца.

— Йа, йа, — охотно закивал тот, — Мой диплом! Они красть мой диплом. Теперь я не технолог, а грязный собака дерьмо!

Он закрыл лицо руками, от чего сразу как-то похорошел.

— Ну, чего вы так убиваетесь из-за какой-то бумажки! — попыталась успокоить его Марго, — Дипломы теперь можно купить в любом подземном переходе. Хотите, я подарю вам парочку. Вам что ближе к сердцу: педагог, хирург или психолог?

— И для этого ты спустишься в подземный переход? — с деланным удивлением спросил Иван, который не мог простить ей упоминание о пистолете.

— Если у человека горе, — тут Марго задумалась, — Я попрошу кого-нибудь.

— Мой диплом купить нельзя! — гневно выпалил херр Шульц, — Мой диплом подписать директор ассоциации мясных промышленников сам херр Брунер.

— Да ладно вам! — отмахнулась Марго, — За лишнюю сотню долларов вам подпись самого канцлера Германии изобразят. Или президента США, если хотите.

— США никакого отношения к Германской системе образования не имеют, — ехидно напомнил ей Иван.

— Ну, не знаю, — Марго фыркнула, — Они же в каждой бочке затычка. Чего бы им не иметь отношения к германским технологам, если он с таким упоением имели отношение к иракским нефтепромышленникам…

— Да заткнётесь вы когда-нибудь! — прорычал Тимофей, пытаясь справиться с сильной мигренью.

Иван раздул ноздри, собираясь высказать брату очередную гневную тираду, сплошь из обвинений в несостоятельности его как руководителя предприятия. Но тут Марго присела прямо у ног Изотова.

— Кстати, херр Шульц, как выглядел ваш диплом?

— Большой, желтый, — прохрипел технолог, не отрывая рук от изуродованного лица, — Внизу подпись самого херр Брунер.

— А красная печать на нем имеется?

— Йа, йа. Большой красный печать. Очень красивый.

— А вензель… не пойму… — она пристально рассматривала что-то на полу.

— Йа… йа, штамп школы технолОг.

— И такие большие буквы… не пойму… мне тут не все видно…

— Йа, там написано «Диплом».

— Марго, ты решила довести его могилы? — возмутился Тарасов, морщась от боли в висках, — Ты посмотри, на человеке лица нет.

— Да на нем с утра лица не было, — не отрывая глаз от пола, пробормотала Марго, — И если уж быть до конца откровенной, то, что у него есть вряд ли когда-нибудь можно назвать лицом. Скорее уж физиономия…

— Разумеется, лицо только у тебя! — снова съехидничал Иван.

— Нет, еще у Бреда Пита, Шона Коннери, ну и у десятка других звезд Голливуда. И, пожалуй, что и у… — тут она подняла, наконец, голову и обратилась к немцу, — Густав, я, кажется, нашла ваш диплом.

— Где? — несчастный отнял руки от лица, сразу как-то пострашнев, и с надеждой уставился на Марго.

Все-таки он ее любил, пусть она и выказывает к нему явное пренебрежение, пусть даже не считает его за человека, но сколько доброты в ее прекрасной груди… Да, впрочем, если бы в этой прекрасной груди и вовсе не было ни капли доброты и сострадания, он все равно ее любил бы. Ведь ее невозможно не любить. Она богиня!

Марго резко дернула за кончик желтой бумаги, на которой аккурат стоял Изотов. Раздался характерный треск.

— Нет! — в один голос крикнули херр Шульц и Тимофей, почуяв неладное.

Но все произошло быстрее, чем они успели предотвратить непоправимое. Марго встала, держа в наманикюренных пальчиках клочок желтого цвета с темной закорючкой в месте отрыва.

— Что бы вы