Повседневная жизнь Испании золотого века - Марселен Дефурно

Консерватизм цехов в экономической области, по крайней мере, компенсировался их социальной функцией, которую они выполняли посредством братств (confradias или hermandades), обычно включавших в себя мастеров, подмастерьев и учеников, занимавшихся одной профессией. Братство заботилось не только о том, чтобы прославлять своего святого покровителя, поддерживая в надлежащем порядке его храм; оно также выполняло роль общества взаимопомощи, обеспечивая своим собратьям в случае болезни или инвалидности всестороннюю поддержку и выделяя пособие по временной нетрудоспособности, размер которого в деталях оговаривался цеховым уставом. «Мы постановляем, — гласят правила братства Святого Иосифа в Мадриде (оно объединяло рабочих-плотников и их хозяев), — что в случае, если у одного из наших собратьев три или четыре дня держится жар, мы оказываем ему помощь в 50 реалов; если он не идет на поправку и по-прежнему не может работать, то ему полагается еще одна выплата через тридцать дней; но если болезнь продолжится, то он больше не может ни на что претендовать… Если он умрет, его наследники смогут получить все, что ему причиталось на выздоровление из расчета десяти реалов в день, за вычетом того, что он уже получил во время болезни». Естественно, все собратья должны были присутствовать на отпевании, и уставы зачастую предусматривали даже количество свечей, которые должны были гореть в церкви, и сколько полагалось отслужить за счет братства месс за упокой души усопшего.

Несмотря на присущий им дух партикуляризма, больше сдерживавший, нежели оживлявший хозяйственную жизнь, ремесленные корпорации и дублировавшие их братства были самым активным элементом городской жизни. Они принимали участие во всех коллективных мероприятиях, шла ли речь о религиозном празднике или о светском увеселении. Можно даже сказать, что они были подлинными представителями местного населения с тех пор, как исчезли «демократические» институты, на которых зиждилось управление средневековыми городами, и практически повсюду муниципальная власть перешла в руки тех, кто в документах того времени характеризуется словом poderosos — «могущественные люди».

Ими являлись в основном представители местной аристократии, жившие на доходы с земель, которыми они владели в окрестностях города, а также богатой буржуазии. Кто-то из них оставался верен своей профессии, признававшейся достаточно «благородной» — например, ювелир или золотых дел мастер, иногда торговец шелком или пряностями, — но большинство тех, кто разбогател, старались забыть о своем происхождении, чтобы слиться с дворянством, либо законно — купив себе соответствующие привилегии, либо явочным порядком — изменив свой образ жизни. Состав населения Бургоса, нашедший отражение в статистических данных, собранных в 1591 году по случаю взимания налога millions, служит для нас важным свидетельством о последствиях изменений в экономике и социальной жизни, о которых мы говорили выше: из 3319 vecinos (то есть глав семейств, отдельные из которых представляли нескольких человек, а некоторые — особенно церковнослужители — только самих себя), живших в городе, 1722 заявили о себе как идальго, 728 назвались монахами, 295 — священниками, жившими среди мирян; остальные 572, обязанные платить налоги (pecherols), представляли собой активную и продуктивную часть населения, на долю которой приходилось 17 % от общей его численности.

* * *

Невысокий уровень активности горожан и резкий контраст между социальными условиями отдельных их групп выражались в самом облике городов, живших как бы замедленной жизнью в рамках, порой слишком широких для них, доставшихся им в наследство от предыдущего века. Эпоха Ренессанса, совпавшая по времени с притоком драгоценных металлов из американских колоний, практически везде была отмечена строительной лихорадкой. К величественным храмам, унаследованным от Средних веков, добавились новые церкви, больницы, гостиницы (ayuntamientos), роскошные дома дворян и представителей буржуазии — в большинстве крупных городов строили очень много. На севере и в центре Испании главная площадь прямоугольной формы, окруженная домами с крытыми галереями, на одной из сторон которой обязательно помещалось здание муниципалитета, являлась центром городской жизни. На улицах, которые вели к этой площади, также часто можно было встретить дома с крытыми галереями и аркадами. Там располагались мастерские и лавочки, обычно группировавшиеся в соответствии с их специализацией, которая отражалась в их названиях: Plateria (улица ювелиров), Sederia (улица шелка), Lenceria (улица белья) и т. д. В Андалусии и в Леванте, где крытые галереи были не так распространены, существовал обычай в летние знойные дни натягивать между домами над самыми оживленными улицами большие тенты (toldos), которые защищали прохожих от палящего солнца.

Вокруг этого городского ядра, образованного наиболее значительными зданиями, простирался город с домами простых людей, где жила большая часть населения: домики были невысокие, почти все одноэтажные, из самана или кирпича, поскольку камень был слишком большой роскошью и предназначался для домов богачей — и даже для их постройки иногда использовался только в фасадной стене. Среди этих лачуг пробивались улочки, чаще всего представлявшие собой просто утоптанные тропинки. Летом они были пыльными, а дожди порой превращали их в непроходимую топь, по которой пробирались люди и животные и в которой вязли телеги. Можно сказать, что здесь смешивались город и деревня: не только потому, что сады и даже поля, большей частью принадлежавшие церковным приходам, занимали здесь большие пространства, но и потому, что многие из тех, кто жил в этих жалких лачугах, были обычными сельскими поденщиками, жизнь которых проходила в изнурительном труде во владениях, расположенных поблизости от города. Горожане по месту жительства, в действительности по своему образу жизни они принадлежали к сельскому миру.

Путешественнику, который, покинув оголенные плоскогорья Кастилии или каменистые горы Арагона, с удивлением обнаруживал оливковые сады Андалусии или орошаемые земли Валенсии, казалось, что такая гостеприимная природа обеспечивала и более легкую и счастливую жизнь обитателям здешних мест. Совершенно другое впечатление возникает после знакомства со свидетельствами современников: повсюду, и даже на этих благодатных землях, жизнь крестьян была тяжелой, порой нищенской. Официальные документы (королевские указы и жалобы кортесов), в которых с сожалением говорилось о «нищете и бедствиях» деревень, комментировались в целом ряде произведений, в которых выявлялись и анализировались причины зла и даже предлагались способы решения проблемы.

В то время как во Франции практически повсюду происходила медленная эволюция средневекового «держания» в частную собственность, в Испании было довольно мало крестьян-собственников — возможно, пятая часть всего крестьянства. Их можно было встретить главным образом на плодородных землях севера (в Астурии, Галисии), но участки земли, которые они возделывали, зачастую были столь малы, что их едва хватало на то, чтобы хоть как-то прокормить семью. В Кастилии крестьянская собственность, весьма значительная в Средние века, постепенно исчезала под экономическим и социальным давлением «сильных мира сего» и большей частью была включена в состав крупных церковных или светских владений, обрабатывавшихся фермерами или арендаторами на условиях, которые зачастую были очень тяжелыми. В Андалусии обширные имения, принадлежавшие нескольким крупным аристократическим семьям, возделывались «поденщиками» (наемными сельскохозяйственными рабочими), жившими в больших или малых городах, которых нанимали на время сельскохозяйственных работ управляющие имениями; эти рабочие приезжали на несколько недель на поля, чтобы после окончания работ вернуться в город с небольшим заработком в кармане.