Возвращение в Тооредаан - Егор Дмитриевич Чекрыгин

Вот мы, к примеру, уже второй день в городе, а в храм так и не сходили. В баню сходили, на рынок сходили, а в храм — всё некогда. Бегаем, суетимся, всё ищем чего-то. Будто торопливость да суета помогут в поисках, коли боги удачи не пошлют.

Так что я, получив задание по караван-сараям пройтись, для начала пошёл в храм. Лоориг — городок маленький, но и тут целых четыре храма есть. Два из них посвящены южным богам, там мне делать нечего. Храм Оилиоои — другое дело, матушка-целительница добра, она и в других делах охотно помогает тем, кто почитает её и не творит зла понапрасну. Но сегодня мне в храм Предков дорога. Потому как Предки — это наша, северная вера.

Все честь по чести — купил белую курицу у входа и пролил её кровь на алтаре. Потом тут же, в храме, купил чистый свиток, заплатил жрецу, чтобы он в него мои последние благие дела записал да просьбы об удаче и благополучии и, как положено, возложил на специальные полочки в храме. Потом быстро, чтобы жрецы не заметили, раскинул гадальные камешки. Легли хорошо, суля большую удачу. Вот теперь можно и мирскими делами заняться.

Для начала я решил сходить на южную сторону, где караван-сарай дядюшки Мстоя располагался. Потому как уже выяснил, что на восточной стороне этих караван-сарайчиков аж штук пять-шесть находится. Мелкие, одно название что караван-сараи, но их много, и пока их все обойдёшь, пока с каждым хозяином поговоришь — дня-то уже и нет. И спросит меня командир вечером про дядюшку Мстоя, а я и сказать ему ничего не смогу, и буду стоять дурак дураком, мекая да объясняя, дескать, много, трудно, долго… Начальство такое не любит. А так, бодренько рапортую, что, дескать, успел и по южной стороне пройтись, и по восточной, хотя на восточной ещё и не всё оглядел. Совсем по-другому звучит. Рааст, дурачина, подобных тонкостей не понимает, оттого и быть ему вечно в самых младших.

Да. Этот караван-сарай и впрямь был местом солидным. Тут тебе и стойла для животных, и сараи для товаров, и большой жилой дом для людей. Ну и конечно, кузня, шорная мастерская, баня, цирюльня, харчевня — целый посёлок. Сразу видно, что дядюшка Мстой — человек основательный и правильный.

Поговорить с ним меня, ясное дело, не пустили. Ну да тут я не в обиде — понятно, что у хозяина такого солидного заведения хватает дел помимо того чтобы со всякой солдатнёй болтать. А поговорил я с мужиком, который за конюшни отвечает. Прикинулся, что, дескать, ожидается прибытие большого количества войск, и потому приглядываю место, где офицеры квартироваться будут. Под это дело и расспросил насчёт того, кто, сколько, да когда… Чтобы, вроде как, правильное количество возможных постояльцев определить. Из нового и интересного узнал только что тут, за городской оградой, только малая часть животных располагается. А большая часть — за городом, на специальных выгонах пасётся. Потому, ежели мне следы знакомые искать надо, то лучше сразу туда и идти. Ну да я человек служивый, и у меня другой приказ. Потому пошёл я на восточную сторону.

Да, тутошние караван-сараи даже сравнивать с заведением дядюшки Мстоя нельзя. Да это и караван-сараями назвать было трудно — так, просто сараи да навесы. Тока чтобы было где переночевать, животных поставить да товары положить… Оно и понятно, для степняков большего и не надо. Это ведь купцы всякие городские в город заходят, чтобы отдохнуть. Ну, помимо того, что товары продать. А для степняка выезд в город — это вроде как для нашего брата стражника в рейд на лесовиков сходить. Тут уж не до бань с цирюльнями, быстрее бы все дела сделать, да назад, домой, в степь.

Постоялый двор, где квартировался караван Маака Куницы, я нашёл без особого труда — отловил первого же попавшегося пацана, да и спросил его. Они ведь тоже тут не просто так на каждом углу торчат, ищут, где подзаработать. А хочешь заработать — держи глаза открытыми. Так и денежку в семью принесёшь, да и выучишься чему… Пустяшное, конечно, это занятие, но для городских такая наука впору. Им след оленя в траве не искать, бычьи туши не разделывать, а вот где чего вынюхать, да кого объегорить… Да, говорил я, неправильное это место — город…

Если в заведении дядюшки Мстоя можно было болтаться без дела, почти не привлекая к себе внимания, то в этой ничтожной сараюшке меня сразу на прицел взял с десяток насторожённых глаз. Ну да я ведь тоже не дурень, и терпения у меня хватает. Перед тем как пойти в указанный постоялый двор, я сначала в парочку соседних зашёл и там расспрашивал хозяев на предмет постоя для войск. Отвечали мне, ясное дело, неохотно. Это у дядюшки Мстоя я мог офицеров в постояльцы обещать. И пусть и там расквартирование воинских частей оплачивается из сатраповой казны, а значит, весьма скудно и прижимисто, но с офицеров-то хоть за прочие услуги можно копеечку урвать. А тут пришлось про нашего брата-солдата толковать. А кто ж нас, хе-хе, солдатню-то, любит? Что сопрём — то пропьём, а что не пропьём — то сломаем во время запоя. Ну да куда им деваться было? Мне командир ещё вчера бумагу важную дал с печатями и подписями больших начальников. Выглядит очень солидно, от человека с такой бумажкой уже не отмахнёшься, даже если очень хочется. Так что со мной разговаривали, и весьма почтительно, а тут уж знай, тяни поводья в правильную сторону… То есть, разговор в нужную сторону переводи. Стоило мне только намекнуть, что мол, можно и не к тебе, а к соседу, как сразу хозяин добрел и выкладывал всё, что про соседей своих нехорошего знает… Тоже ведь городская гниль это. У нас, в предгорьях, пусть сосед тебе даже злейший враг будет, но чужаку ты про него трепаться не станешь. Потому как враг — он твой, а чужак, он и есть чужой, и не след ему в ваши дела нос совать. А в городе… В городе мельчает всё. Даже вражда или родственные связи, а уж про то, чтобы сосед с соседом друг за друга держались, как бойцы в одном строю, — такого и вовсе нету. Вот и торопились мне городские всё про соседа выложить, лишь бы