Магнетизерка - Леонид Девятых

После недолгого молчания Турчанинова тихо спросила:

— Можно, я вас осмотрю?

— Извольте, — чуть насмешливо ответила провидица.

Анна Александровна медленно приблизилась к ней и вдруг резко дунула ей в лицо. Не дав ей опомниться, Турчанинова распростерла над ней руки, тотчас почувствовав истекающее из кончиков пальцев тепло. Очевидно, это почувствовала и Евфросиния. Она удивленно вскинула брови и стала озираться, словно стараясь понять или вспомнить, где она находится. Анна Александровна, мало не касаясь тела провидицы, начала совершать ладонями округлые движения снизу вверх, будто окутывая Евфросинию клубами дыма или тумана с ног до головы. Доктор Штраубе, стоящий поодаль и неотрывно наблюдавший за пассами Турчаниновой, молчал и только часто моргал. Наконец Евфросиния размякла, ослабла и устало опустилась на стул.

— Как вы себя чувствуете? — ласково спросила Анна, дотронувшись до ее плеча.

— Хреново, — с хрипотцой и вульгарными интонациями вдруг ответила Жучкина. — А ты кто будешь, монашка?

— Нет, — так же ласково ответила Турчанинова.

— А пошто ты меня лапаешь? — подняв на Анну Александровну помутневшие глаза, спросила Жучкина.

— Ну…

— Хер гну, — отрезала блудница. — А может, ты из ентих дамочек, что не мужиков, а девок любят, а? — подмигнула Турчаниновой Жучкина. — Тогда ладно, можешь меня пощупать. Пятиалтынный токмо пожалуй и щупай сколь тебе угодно.

Она широко раздвинула ноги и призывно посмотрела на Анну Александровну.

— Вы что себе позволяете?! — не сдержался Штраубе. — Немедленно прекратите!

— А это что еще за хрен с горы? — кажется, только что заметила доктора Евфросиния. — Вы чо, — она снова посмотрела на Анну Александровну, — вместях притопали?

— Н-нет… да… — только и всего, что нашлась ответить Турчанинова.

— Стало быть, втроем любите кувыркаться, — резюмировала Жучкина. — Та еще парочка!

Она медленно оглядела обоих, прицениваясь, сколько можно запросить за свальный грех. Потом выдала:

— Семь гривен серебром с вас будет, господа хорошие. Денежку па-пра-шу вперед!

И прищелкнула языком.

Штраубе багровел медленно. Сначала воспылали его крупные мясистые уши, затем шея, а потом загорелось лицо.

— Прекратить! — наконец крикнул он. — Прекратить немедля! Здесь тебе не бордель, а государственная клиника!

И даже притопнул ногой.

— А ты на меня не ори, господин хороший, — удостоила его злым взглядом Евфросиния. — Орать и я умею. И ножками своими на меня не топочи. Не хошь еться, так и скажи.

Доктор задохнулся от возмущения. Верно, не приди ему на помощь Анна Александровна, он бы лопнул от ярости.

— Мы к вам пришли не за… этим, — с трудом промолвила она, продолжая в упор смотреть на Жучкину.

— А зачем?

— Задать несколько вопросов.

— Ха!

— Я вам заплачу, — пообещала Анна.

— Заплати, — хищно загорелась глазами Жучкина.

Турчанинова развязала висевший на запястье ридикюль и, пошарив в нем, достала рубль.

— Вот.

Евфросиния схватила бумажку и спрятала куда-то в юбки.

— Спрашивай.

— Вас нашли у дома Калмыкова возле Каменного моста десятого марта. Что вы там делали?

Блудница вспоминала довольно долго.

— Я была во флигеле.

— Вас нашли в невменяемом состоянии.

— Так я и не помню ни хрена. Вроде и выпили мы с энтим стариканом не так уж и много.

Она опять задумалась.

— Помню, вышла из ворот. Вечер стоял скверный, погода паршивая, да еще старикан жмотом оказался. Потом мужик какой-то появился из господ, в шляпе и черном плаще. Вроде хвостом я перед ним повиляла, а он… Нет, ничо не помню.

— Какой такой мужик? — резко подалась вперед Анна Александровна.

— Ну, тот, что из особняка вышел.

Жучкина вдруг обмякла и прикрыла глаза. Турчанинова схватила ее за плечо и потрясла. Никакой реакции, будто перед ней сидел не человек, а кукла. Затем по телу Жучкиной прошла дрожь, похожая на судороги, и она открыла глаза.

— Господа? — она обвела ясным и немного удивленным взглядом Турчанинову и Штраубе. — What’s happening?[5]Что вы здесь делаете?

— Мы пришли вас навестить, вы разве не помните? — ответила Анна. — А потом вы на минуточку потеряли сознание.

— Ах да, прошу прощения, — произнесла Евфросиния извиняющимся тоном.

— C`est ma fante[6], — сказала Анна.

— Да, ваша, — промолвила Евфросиния, задержав взгляд на Турчаниновой.

— Сударыня, — обращаясь к Анне Александровне, произнес доктор. — Мне кажется, нам пора.

— Конечно, — кивнула Турчанинова и обратилась к Евфросинии: — Благодарю вас.

— De rien[7], — мягко улыбнулась та.

— А можно вас еще навестить? — спросила Анна.

— Ну, отчего же нельзя, — разрешила Евфросиния. — Только они это вряд ли вам позволят.

— Кто они?

— Господин Штраубе и господин Осташков.

— Это так? — обернулась она к Ивану Карловичу.

Тот лишь молча пожал плечами.

— Так, так, — подтвердила ясновидящая. — Просто Иван Карлович сейчас погружен в собственные мысли. Одна из них обо мне, а другая о его милейшей супруге Софии Эммануиловне. Дело в том, что в последнее время Софи увлеклась неким гвардейским штаб-ротмистром Вронским. И в настоящее время направляется в его карете к нему на квартиру.

Евфросиния взглянула на теперь уже побелевшего доктора и добавила:

— Хотите знать, чем они будут заниматься там, скажем, через три четверти часа?

Она почему-то недолюбливала Ивана Карловича.

— Нет, не хочу, — ответила Анна и посмотрела на доктора. — Кажется, мне действительно пора уходить.

Штраубе кивнул и с убитым видом вышел из палаты.

— Прощайте, — сказала Анна.

— Прощайте, — ответила Евфросиния.

— Я увижу вас снова?

— Увидите, — с неожиданной печалью ответила молодая женщина. — Один раз.

Анна кивнула и направилась к выходу.

— Вы его найдете, — услышала она голос Евфросинии.

— Кого? — обернулась Анна Александровна.