Путин. Наш среди чужих - Ольга Видова

Объезжая огромную страну, он видел, как живут люди в ее глубинке, в малых и крупных городах. С горечью констатировал печальные факты: «В ходе приватизации, когда делили национальное достояние на энное количество частей, те, кто это делал, между собой договорились жить по определенным правилам — по понятиям».

Он полагал, что следует скорее исправить положение дел, что всем надо «учиться жить по закону», иначе России просто скоро может уже и не быть. Не случайно он неоднократно старался донести мысль до жирующей публики и чиновных коррупционеров о том, что «государство держит в руках дубинку, которой бьют всего один раз. Но по голове». Государство только еще взяло в руки эту «дубинку» для того, чтобы привлечь к ней внимание, но «когда мы действительно рассердимся, то без колебаний пустим ее в ход. Нельзя шантажировать государство. Если будет необходимо, мы уничтожим инструменты шантажа».

Решительность, с какой он произносил эти слова, не оставляла сомнений в том, что в нужное время это будет сделано.

И вот что примечательно: именно это качество Путина было упущено теми, кто привел его к власти. Ельцинское окружение не подозревало, что именно государственный патриотизм Путина станет главным препятствием в их дальнейшей безбедной жизни, в новой послеельцинской России.

Журналисты скоро заговорили о «загадке Путина» только потому, что он действовал не так, как Ельцин, которым можно было легко управлять. Управлять же Путиным, как оказалось, невозможно.

Став и.о. президента, Владимир Путин первоначально ощущал себя топ-менеджером огромной больной страны, которую нужно было спасать от банкротства, восстанавливать и укреплять ее целостность. В этом он не раз признавался в ряде интервью. На встрече с руководством ФСБ он пошутил, «отрапортовав»: «Задание по внедрению в высшие органы власти успешно выполнено».

Хозяйство было настолько обширным, проблем было столько, что Путин решил объехать страну, чтобы лично определить ее главные больные точки. Кто-то иронизировал, что президент России постоянно в разъездах, говоря, что он, дорвавшись до высшей власти, забавляется взрослыми «игрушками», так как телевидение показывало его то в самолете, то на корабле, то на подводной лодке, то за рулем автомобиля.

Многим было невдомек, что таким образом Владимир Путин знакомился с состоянием дел совсем не случайно. Ему проще было принимать решения тогда, когда он имел личное мнение о том или ином объекте огромной страны.

Постоянные перелеты, смена часовых поясов требовала здоровья, которое поддерживалось спортивными навыками. Спорт помогал переносить нагрузки. И это производило на россиян определенное впечатление. Наконец-то президент России — это здоровый, активный, энергичный человек, без вредных привычек, умеющий критично и стратегически мыслить и, что очень важно, принимать ответственность за свои действия.

Сегодня, оглядываясь назад, можно твердо сказать, что Владимир Путин принял из рук Ельцина слабую, несчастную страну во главе с горсткой олигархов, обобравших ее до предела. Неполная сотня людей обладала огромными капиталами, тогда как основная масса населения России жила на грани или за гранью нищеты.

«Крупный российский бизнес» — это вид плесени, выросшей на срубленном дереве российской государственности. Вакциной из этой плесени убили страну и могут убить весь мир, — высказал свою точку зрения Александр Проханов. — «Крупный российский бизнес» нельзя сравнить с английским капитализмом, родившимся под стук мануфактур и рев паровых машин. Нельзя сравнить с американской буржуазией, которая в драных портках, отстреливаясь из кольтов, добралась до Клондайка и, царапая ногтями землю, отыскивала самородок. Нельзя сравнить с австралийским бизнесом, который, изживая в себе пирата и разбойника, в поте лица своего распахивал саванну, в великих трудах создавал край благонравия и благоденствия. «Крупный российский бизнес» — это энергичная и преступная мразь, лишенная моральных основ, которая в сумерках перестройки торопливо, как мародер, обобрала убитую Родину, сдирая с хладеющего тела ожерелья, часы, нательные кресты, набивая ими пахнущие чесноком карманы. Не ударив палец о палец, не создав ни одной машины, ни одной философской доктрины, банкиры и олигархи действовали, как шагающие экскаваторы. Прошли по стране и вычерпали все ее богатства, деньги, ископаемые, художественные и научные школы, перегнав за рубеж, оставив вместо страны жуткий, наполненный смрадом карьер».

В. Соловьев и Н. Злобин в книге «Путин — Медведев. Что дальше» так охарактеризовали наследие Ельцина, доставшееся Путину: «Ельцин нанес тяжелый удар по коммунистической системе в России, продолжив то, что начал Михаил Горбачев… Появление олигархов, семибанкирщина — все это печальная заслуга президента Ельцина. …Для президента Ельцина крещением кровью стал 1993 год и расстрел здания парламента».

В процессе своих размышлений В. Соловьев и Н. Злобин приходят к очень важному заключению для понимания последующих действий окружения Ельцина уже в период президентства Владимира Путина:

«Во-первых, Ельцин открыто продемонстрировал, что Запад принимает активное участие в делах суверенного государства, осуществляя, по сути, противоправное вмешательство.

Во-вторых, он показал, что, будучи неспособным доказать правоту своей позиции российским гражданам, видит единственный выход из ситуации в том, чтобы взять на Западе деньги для подкупа избирателей.

Третий вывод очевиден и заключается в том, что после всего этого Ельцин никогда не сможет вести внешнюю политику, которая противоречила бы интересам тех стран, которые выступили кредиторами. И как бы жестко это ни звучало, иначе, как предательством родины, такие действия трудно назвать».

Михаил Касьянов в книге «Без Путина» объясняет победу Ельцина в 1996 году тем, что тот для выплаты задолженностей по зарплате взял кредит на Западе, который, дав кредит, по сути, стал держать «на крючке» президента России, диктуя ему свою волю.

В сущности, авторы подтверждают в своих рассуждениях то, что емко выразил Александр Зиновьев: «Идеи перехода к капитализму пришли позднее, причем сверху и извне, а не из недр общества. Перестройка началась не с них. Горбачев в начале своей деятельности в качестве главы власти клялся в верности социализму и грозился усовершенствовать его… Идея смены общественного строя пришла уже в ходе перестройки, когда стало ясно, что ее замыслы провалились. Эта идея возникла на высотах власти под давлением Запада и оттуда была спущена в массы как новая установка. И тогда свора советских ловкачей и приспособленцев кинулась выполнять эту установку, стараясь урвать для себя от нее как можно больше. Это была советская, то есть коммунистическая реакция на распоряжение власти, а не созревшая в глубинах общества потребность».

Годы правления Бориса Ельцина стали трагическими для России.

Кто бы ни хотел ныне каким-то образом обелить президента Российской Федерации, обязательно наталкивается на тот факт, что сам Ельцин был практически недееспособен из-за пристрастия к алкоголю и серьезной болезни. Разумеется, такой президент устраивал тех, кто пытался пробиться к разделу «пирога» народной собственности. Среди них засияли имена всем известных хватких людей, которые стремились войти в «семью» Ельцина. Их успехи привели к тому, что с 1996 года правил не Ельцин, а сформировавшийся круг, который плотным кольцом обступил его, не давая ему малейшей свободы действий.