Две принцессы Бамарры - Гейл Карсон Ливайн

– Такого ты не ожидала, сдается мне. Один из моих гостей знал столярное дело. – Воллис зевнула. – Он пришел солдатом в компании своих товарищей, но остался моим гостем и компаньоном, и я открыла в нем талант художника. – Она хихикнула, издав легкий звон. – Его останки со мной по сей день. А теперь, малышка, ты должна со мной поговорить. А то я начинаю чувствовать себя ущемленной.

Она ждала.

Я сглотнула и попыталась заговорить, но издала лишь писк.

– Возможно, тебе требуется ободрение. – И она выдохнула шар огня.

Мои разодранные юбки вспыхнули, и я завизжала. Воллис плюнула и погасила пламя.

– А-а, у тебя все-таки есть голос.

Очередной вскрик застрял у меня в горле. Половина моих юбок превратилась в золу, и сквозь нее виднелась ярко-красная кожа. Левое бедро жгло от боли.

– А теперь говори.

– Когда ты меня убьешь?

Воллис замотала головой:

– Это неподходящий предмет для беседы между нами. Он не может сильно интересовать даже тебя. Давай же. Представь, что ты дома, в безопасности, где бы то ни было. Даже если тебе осталось жить всего несколько минут.

Я сдержала очередной вскрик боли.

– Стала бы ты дома тратить время на рассуждения о собственной смерти? Не стала бы. Я же не трачу, а я ничуть не бессмертнее тебя. – Воллис снова зевнула. – Поговори о чем-нибудь другом.

Ничего не приходило в голову. Даже слова. Но наконец память прорезалась, и я брякнула:

– Какое есть лекарство от «серой смерти»?

Грянули колокола.

– Вопрос за вопрос: какова твоя роль в гибели семи грифонов?

Что рассказать ей, а что скрыть? Бедро болело нестерпимо.

– А… никакой. Просто я живу поблизости.

– Ты лжешь, и так же поступлю я: лекарство от «серой смерти» – глоток молока. – Она хихикнула. – Довольно. Я слишком устала, чтобы обмениваться с тобой глупостями. Надеюсь, ты окажешься более вменяемой, когда я проснусь.

«Усни, – молила я, – и дай мне сбежать». Подобрав растерзанные юбки, я попыталась прикрыть обожженное бедро.

– Пока я сплю, ты тоже можешь прикорнуть, но мой сон дольше, – продолжала Воллис. – Если проголодаешься, там есть еда, походный рацион. Вон в том ящике. – Она указала на сундук.

Сознание непрерывно ускользало, но я заставила себя сосредоточиться на ее словах.

– И разрешаю тебе выбрать наряд из того шкафа. – Она снова ткнула пальцем. – Ко гда я проснусь, малышка, предлагаю отвечать на мои вопросы искренне, поскольку я все равно узнаю правду. Также предлагаю тебе придумать способ развлечь меня. Это единственная плата, которой я ожидаю за свое гостеприимство.

Она попятилась к выходу из пещеры, и на миг мне показалось, что она выйдет совсем.

– Все надеются удрать, пока я сплю, но я всегда плотно запираю дверь. – Она устроилась наполовину в пещере, наполовину снаружи, загородив проем, и закрыла глаза. – Я и есть дверь.

Не сбежать. Опустившись на подушки, я сжалась в комочек и принялась раскачиваться.

Каждые несколько минут драконица приоткрывала один глаз. Мне хотелось принять цветы мойли, чтобы облегчить боль, но не стоило показывать их ей.

Боль становилась все нестерпимее, пора было что-то предпринять. Кое-как я дохромала до бассейна в задней части пещеры. По крайней мере, можно окунуть ногу. Вода оказалась теплой, но струйка, стекавшая по скале, была почти ледяной. Я пристроилась так, чтобы вода покрыла мне бедро. Помогло, но болело по-прежнему ужасно.

В конце концов глаза мои закрылись, и я снова ускользнула в сон.

Сквозь беспокойную дремоту я постоянно чувствовала боль, только приглушенную, а в голове свербело, что спать нельзя – надо планировать, готовиться, действовать, – но проснуться не удавалось.

Наконец я очнулась и встала. Боль вернулась с новой силой. Судя по полоске света, окаймлявшей спину и бока Воллис, снаружи стоял день.

Драконица спала по-настоящему. Веки больше не трепетали, а кожа на щеке провисла складкой надо ртом. Дышала она глубоко и ровно.

Отвернувшись от нее на всякий случай, я отстегнула кошель с мойли. Стоило рассосать цветок, как боль уменьшилась, хотя и затаилась неподалеку, готовая наброситься снова. Интересно, поможет ли, если приложить траву к ожогу? Достав еще один цветок, я приколола кошель на место, а затем осторожно провела лепестками по бедру.

Волдыри мгновенно закрылись, сжались и пропали. Кожа оставалась красной, но боль ослабела до едва слышного шепота. Спасибо тебе, Мильтон!

Воллис негромко застонала, и я замерла. Но она просто сменила позу на ту, что я видела в подзорную трубу. Ниже складок чешуи торчало ее ухо, а в нескольких дюймах над землей виднелся кусочек розового пуза. Кто-нибудь по-храбрее меня выхватил бы Бесстрашный и пронзил ее.

Ага, и поглупее. Полная оружия витрина стояла на виду. Драконица ни за что не заснула бы, угрожай ей опасность. Вероятно, она проснется в ту же секунду, как моя рука коснется Бесстрашного.

Я осмелилась вытащить подзорную трубу. Спящая туша не шелохнулась. Я настроила прибор на Бамаррский замок. Мэрил улыбалась во сне, наверное, ей снилось что-то хорошее. Ей предстояло еще восемь дней сна, считая сегодняшний. Потом лихорадка.

По крайней мере, я нашла дракона. Возможно, мне удастся убедить Воллис назвать лекарство от «серой смерти», если она его знает. О бегстве побеспокоюсь, когда все выясню.

Для поддержания сил нужно было поесть. Мне хотелось воспользоваться волшебной скатертью, но кто знал, как поведет себя Воллис, если проснется и увидит ее.

Вот сундук, где, по ее словам, хранилась еда. По крышке полз черный паук. Большой, с длинными чувствительными ногами. Я замерла, стиснув зубы и еле сдерживаясь, чтоб не завизжать.

Паук остановился. Наверное, увидел меня. А вдруг он ядовитый? Сейчас как бросится на меня!

Я сказала себе, что ему нет до меня дела. Вероятно, этих тварей интересуют лишь мухи да личинки. Однако успокоиться не удавалось. По щекам потекли слезы.

Паук снова пополз. Если он уползет, я буду мучиться от сознания, что он где-то здесь, но неизвестно, где именно. Надо что-то делать.

Восьминогий ужас дополз до края сундука и начал спускаться по стенке. Сейчас спустится, скользнет под ковер и исчезнет.

Уже вскинув руку, чтобы убить чудище, я не смогла прикоснуться к нему. Я оторвала лоскут от моей погибшей юбки, чтобы заставить паука заползти на ткань, а потом отнести ужасную тварь к выходу из пещеры и выкинуть наружу.

Но рука слишком дрожала.

И тут сквозь пелену страданий до меня дошло, насколько нелепо бояться паука, когда рядом спит дракон! Эта мысль вызвала невольную улыбку и придала мне стойкости. Я скатала лоскут в комок и стукнула им по омерзительному черному тельцу.