Тепло наших сердец - Нора Робертс

Когда-нибудь.

Мы заворожены этим страстным объятием, охвачены желанием испытать такое же чувство, поглощены мечтами.

Небо темнеет. Краски меркнут. Поднимается ветер. Холодный ветер, превращающийся в вихрь. Я слышу его оглушающий рев. Он срывает с ветвей цветы, и их лепестки летят, словно разноцветные пули.

Теперь я боюсь. Страх охватывает меня еще до того, как я вижу гибкое черное тело змеи, ползущей по серебристым плиткам, и выскользнувшую из-за деревьев черную фигуру со стеклянной шкатулкой в высоко поднятых руках.

Раздается громовой голос. Я зажимаю уши руками, чтобы не слышать его, но слова звучат у меня в голове.

Запомните этот день и этот час торжества моей силы. Смертные души трех принцесс навеки станут моими. Их тела спят вечным сном, их души заперты в стекле. Чары не рассеются, пока не будут найдены три ключа, повернуть которые могут лишь руки смертных. Срок — три тысячи лет. Мгновением больше, и души сгорят.

Это испытание для смертных — пусть покажут, на что они способны. Я запираю замки, создаю ключи и вручаю их судьбе.

Ветер стихает, воздух снова становится неподвижным. На залитых солнцем плитах лежат, взявшись за руки, три девушки. Их глаза закрыты, будто во сне. Три части целого.

Рядом с ними стоит шкатулка. Грани прозрачных стенок окантованы свинцом, три замка сияют золотом. Внутри мечутся три теплых синих огонька, словно бьющиеся о стекло мотыльки.

Рядом лежат три ключа.

При виде их я начинаю плакать.

Открывая дверь Зое, Мэлори все еще не могла унять дрожь.

— Я приехала, как только смогла. Нужно было забрать Саймона из школы. По телефону мне показалось, что у тебя расстроенный голос. Что…

— Дана еще не пришла. Не хотелось бы возвращаться к этому дважды. Я сварила кофе.

— Отлично. — Зоя положила руку на плечо Мэлори и заставила ее сесть в кресло. — Я принесу. Похоже, ты еще не пришла в себя. Кухня там?

— Да. — Мэлори с облегчением откинулась на спинку кресла и стала тереть лицо ладонями.

— Расскажешь, как прошло свидание с Флинном?

— Что? А-а. Хорошо. Превосходно. — Она опустила руки и с удивлением посмотрела на них, как на чужие. — Без собаки он производит впечатление почти нормального человека. Это, наверное, Дана.

— Сиди, я открою. — Зоя остановила Мэлори, не дав ей встать с кресла, и выскочила из кухни.

— Ну, что у вас за пожар? — с порога поинтересовалась Дана и тут же принюхалась. — Кофе. Только не заставляйте меня выпрашивать его.

— Сейчас принесу. Посиди с Мэлори, — вполголоса сказала Зоя.

Дана с размаху опустилась в кресло, поджала губы и смерила Мэлори долгим, внимательным взглядом.

— Выглядишь ужасно.

— Премного благодарна.

— Только не жди объятий и поцелуев, когда поднимаешь меня с постели и требуешь, чтобы через двадцать минут я была здесь. Я выпила всего одну чашку кофе… Кроме того, полезно осознавать, что после сна у нас далеко не идеальный вид. Что стряслось?

Мэлори посмотрела на Зою, которая вернулась, неся на подносе три большие белые чашки кофе.

— Мне приснился сон.

— Мне тоже. Кажется, там фигурировал Спайк из «Баффи — истребительницы вампиров»[19]и огромный чан горького шоколада, а потом позвонила ты и все испортила.

— Дана! — Зоя укоризненно покачала головой и присела на подлокотник кресла Мэлори. — Это был кошмар?

— Нет. Хотя… Нет. Проснувшись, я сразу все записала. — Мэлори встала и взяла со стола листы бумаги. — Никогда в жизни не видела такого подробного сна. По крайней мере, так хорошо не помнила все детали, когда просыпалась. Я записала, чтобы ничего не забыть, хотя и так вовек не забуду. В любом случае лучше прочтите сами.

Она протянула распечатанные страницы, взяла чашку и расположилась у двери во двор.

«Будет еще один чудесный день», — подумала Мэлори.

Еще один чудесный день в конце лета, с безоблачным небом и теплым ветерком. Люди пойдут по улицам, наслаждаясь погодой и спеша по делам. Обычные, каждодневные заботы в обычном, нормальном мире.

А ей уже никогда не забыть вой того ужасного ветра, внезапное ощущение жестокого холода.

— Уф! Теперь понятно, почему это тебя так потрясло. — Дана отложила листки. — Откуда взялся сон, гадать не приходится. Флинн мне сказал, что вчера вы ездили еще раз взглянуть на картину. Это полотно не выходит у тебя из головы, и подсознание повело тебя в Ворриорз-Пик.

— Жуть… — Дочитав последние фразы, Зоя встала. Она подошла к Мэлори и погладила ее плечи. — Неудивительно, что ты так расстроилась. Правильно сделала, что позвала нас.

— Это не просто сон. Я была там. — Мэлори грела руки чашкой с кофе. — Я вошла в эту картину.

— Эй, милая! Притормози. — Дана подняла ладонь. — Ты просто растерялась, и все. Сильный, яркий сон действительно способен… затянуть.

— Я и не надеялась, что вы мне поверите, но все равно скажу то, о чем все время думаю с тех пор, как проснулась.

Мэлори вспомнила, как очнулась, трясясь от холода, а жуткий вой ветра все еще звучал у нее в ушах.

— Я была там. Чувствовала аромат цветов, ощущала тепло. Потом холод и ветер. Я слышала, как они кричат. — Мэлори закрыла глаза, сражаясь с новым приступом паники.

Она не могла забыть этот крик.

— И я почувствовала напряжение в воздухе, словно давление. Когда я проснулась, в ушах еще гудело. Они говорили на гэльском, но я их понимала. Разве так бывает?

— Ты просто подумала…

— Нет! — Мэлори яростно тряхнула головой и повернулась к Зое. — Я понимала. Когда налетела буря и все вокруг смешалось, они звали отца. Ши атэйр синн! Утром я посмотрела, что это значит. «Отец, помоги нам!» И я понимала принцесс. Как это могло случиться?

Она набрала полную грудь воздуха, пытаясь успокоиться.

— Их звали Венора, Нинайн и Кайна. Откуда я узнала?

Мэлори вернулась к креслу и села. Выговорившись, она немного успокоилась. Пульс замедлился, голос уже не прерывался.

— Они так испугались! Девушки играли со щенком в мире, который казался им безмятежным, совершенным, а через мгновение у них отняли то, что делало их людьми. Они страдали, а я ничем не могла помочь.

— Не знаю, что и думать, — сказала Дана, немного помолчав. — Попробуем призвать на помощь логику. Картина с самого начала очаровала тебя, а потом мы узнали, что это кельтская легенда. Мы похожи на девушек на полотне и поэтому отождествляем себя с ними.