Последние гиганты. Полная история Guns N' Roses - Мик Уолл

Затем произошло еще одно странное совпадение. Дату выхода альбома Great White «Once Bitten» и альбома Guns N’ Roses «Appetite for Destruction» изначально назначили на один и тот же день, в июле 1987 года.

Эдди Розенблат предусмотрительно перенес выход «Appetite» на четыре недели, чтобы Алан Нивен «успел отдышаться». И с тех пор вторые все время отставали от первых, если не по популярности, то по продажам: Альбом «Once Bitten» стал золотым по продажам в США в ноябре, «Appetite» стал золотым в следующем марте. А теперь, в апреле 1988 года, они вдруг сравнялись.

«Они стали платиновыми в один день», — говорит Нивен. Это случилось в четверг, 7 апреля 1988 года — ровно за неделю до появления Guns N’ Roses на «The Late Show», когда на них обратятся все взгляды, и всего за несколько дней до съемок клипа «Sweet Child». В тот вечер Great White открывали концерт Whitesnake на «Форуме» в Инглвуде. Это был заключительный вечер гастролей, а потом была вечеринка. В то утро Алану Нивену позвонили из компании «Capitol» и сообщили, что только что отправили заказ с миллионным экземпляром «Once Bitten». Нивен был в восторге: наконец оправдалась его вера в кучку безнадежных ребят, которых он почти в одиночку превратил в рок-звезд с миллионом проданных альбомов. А вечером, когда он шел на «Форум» посмотреть на Great White, то увидел Эдди Розенблата (как и у Guns N’ Roses, у Whitesnake тоже был контракт с «Geffen»), который направлялся прямо к нему. «Поздравляю, — сказал Эдди, — мы только что продали миллионный экземпляр Guns N’ Roses».

Теперь Нивен действительно удивился. Ему пришлось остановиться и проверить, все ли с ним самим в порядке. Вдобавок ко всему, 7 апреля ему исполнилось тридцать пять лет и Алан получил на свой день рождения потрясающий подарок. Он выдал Эдди вторую хорошую новость, и тот просто стоял и сверлил его глазами. «Ну, кое-кто живет не зря», — сказал Эдди.

Однако уже на следующий день пришлось вернуться к работе. Важнее всего сейчас было найти гастролирующую группу, которой Guns N’ Roses могли бы сесть на хвост. Когда менеджер Iron Maiden Род Смолвуд — приятель Нивена и один из менеджеров, которые когда-то отказались работать с Guns N’ Roses, потому что ему показалось, что «с ними что-то не так», — предложил группе открыть десять концертов Iron Maiden в мае в Канаде, а потом еще 22 концерта в Америке в июне, Нивен поддержал предложение обеими руками. Но почти сразу все пошло не так.

Первое плохое предчувствие появилось у Нивена, когда ему позвонил Иззи и сказал: «Нив, там какой-то придурок с долбаными рогами на голове, а на сцене картонные айсберги. Какого хрена мы здесь делаем?» Дуг Голдстейн смеется: «Вот мы на гастролях с Iron Maiden, и в первый же день, клянусь, мы видим ширмы [декорации] за сценой, на которых изображены утки-роботы. День еще только начинается, и Аксель обычно не приходит так рано, но сегодня он как раз пришел пораньше. Подходит ко мне и говорит: «Никаких фотографий за все турне. Ни за что, мужик. Ни за что. Нет, Дуг. И если я увижу хоть один фотоаппарат, то на хрен уйду». Я спросил: «Почему?» Он сказал: «Чувак, мне даже не нужно объяснять тебе почему. Если ты сам не можешь этого понять, то ты гребаный идиот».

Голдстейн продолжает: «Я еще не видел сцену, так что спросил у Слэша, почему Аксель расстроен. Он отвечает: «Дуг, все, что я могу сказать, это что я с ним согласен». Я говорю: «Да ну ладно тебе! Какого черта мы в этом турне? Ради продвижения. Ради того, чтобы выйти туда и задать жару хедлайнеру». Именно этого должны добиваться музыканты на разогреве. Слэш снова говорит: «Слушай, Дуг, я просто говорю тебе, что я с ним согласен». Так что я прибегаю к своему последнему оплоту — Даффу. Я произношу: «Давай, Дафф, дружище, мне нужно сплотить войска», а он отвечает: «Ага, ага. Пойдем туда и посмотрим, в чем дело»». Но потом по пути на сцену они встретили вокалиста Iron Maiden Брюса Дикинсона выходящим из гримерки в высоких сапогах с оборками. Дафф смотрит на меня и говорит: «Мне даже смотреть на это не нужно, Дуг. Я поддержу этих двоих. Никаких фотографий».

Как отмечает Алан Нивен, песня «Sweet Child» тогда еще не стала большим хитом, и, хотя о группе уже говорили, им было важно улучшать репутацию и постоянно давать концерты. «Кроме того, — признается он, — если имеешь дело с кучкой наркоманов, гораздо легче ругаться с ними в движущемся транспортном средстве, таком как автобус. Если они в Лос-Анджелесе, то разбредаются по всему городу. Однажды я откачивал Слэша, когда он жил в нашей гостевой комнате, считал его таблетки валиума, вытирал рвоту и помогал пережить неделю. Что делает эта сволочь, когда у него есть целая неделя? Он вызывает машину и ищет своего дилера. Если я могу посадить их в автобус, чтобы они все время были в пути, у меня больше шансов сохранить им жизнь».

Guns N’ Roses и Iron Maiden просто сошлись в неподходящий момент. Iron Maiden завоевали весь мир и славились своим неустанным трудом, они — ветераны британского метала, но еще не покорили Америку так, как покорили все остальные страны. Их новый альбом «Seventh Son of a Seventh Son» только что стал золотым, а продажи билетов на первые концерты турне шли медленно. У Guns N’ Roses был не только более успешный альбом, но они еще и ускорили продажу билетов на эти концерты, как только объявили о своем участии. Вскоре в лагере Guns N’ Roses появилось ощущение, что хедлайнеры здесь они. Дафф даже взял недельный отпуск, чтобы сыграть свадьбу со своей невестой Мэнди Брикс в конце мая, и его заменил басист Cult Кид Кейос. Невозможно было представить, чтобы они так же вели себя, например, с Aerosmith — группой, которую они любили и уважали.

Аксель, в частности, ненавидел каждую минуту, проведенную на гастролях с Iron Maiden. Как бы подтверждая все свои предчувствия и сомнения о целесообразности этого турне, 13 мая, в первый вечер во дворце спорта «Coliseum» в Монктоне, он прервал концерт, когда поклонники Iron Maiden освистали их и стали кидаться в них мусором. Когда ему в руку попала пивная банка во время исполнения «Knockin’ on Heaven’s Door», он сказал залу, что ему не нравится теплое пиво, особенно «Alpine». Потом он ушел со сцены, крича: «Иди ты на хрен, Монктон!». В следующий вечер в «Metro Centre» в Галифаксе разъяренный Аксель заявил человеку из зала, что тот может отсосать ему, а потом пригласил выйти на сцену подраться. На концерте в Оттаве Аксель находился в таком плохом настроении, что перед песней «My Michelle» начал рассуждать в микрофон о том, что убил бы кого-нибудь.

Когда в начале июня Iron Maiden наконец доехали до Сиэтла, Аксель и ребята, похоже, наконец-то почувствовали себя дома. Они включили в свои короткие энергичные выступления песню «Sweet Child» и стали играть свободнее, не испытывая тревоги и напряжения, которые сопровождали их в Канаде. Но, чем больше они приближались к Лос-Анджелесу — к дому, — тем больше снова ухудшалось настроение Акселя. Я был на двух концертах в «Irvine Meadows» — амфитеатре на 17 тысяч человек под открытым небом в Лонг-Бич в Калифорнии, где Guns N’ Roses должны были открывать концерт Iron Maiden, и, когда я пришел, налицо было всеобщее беспокойство. Все дошло до того, что группы едва разговаривали друг с другом. Концерты в Ирвайне должны были ознаменовать триумфальное возвращение Guns N’ Roses домой. Вместо этого оба их выступления отменили из-за «проблем Акселя с голосом». Ходили слухи, что с его голосом все было в порядке. Акселя просто возмущало то, что они должны играть на разогреве у группы, которую он считал менее популярной, чем Guns N’ Roses, но Дуг всячески это отрицает.