Беременна от миллиардера - Айрин Лакс

— Попробуешь — узнаешь! — загадочно отвечает Егор.

— Хм… Элина тоже давала тебе… уверенность в ночную смену?

Егор раскатисто смеётся.

— Ты забавная малышка, Кирана. Отвечу на твой вопрос — нет. Элина просто давала мне. Совместный сон в условия контракта с ней не входил. И насколько ты помнишь, контракт не был подписан вообще.

— Подожди, Егор. Я не понимаю…

Кажется, я даже хмурюсь от мыслительного усердия. Егор проводит большим пальцем по моему лбу, словно стирая осторожным прикосновением хмурый вид.

— Не хмурься, Кирана. Ты ближе, чем все другие. Можешь остро уколоть, сама того не подозревая. Можешь стать большой проблемой или её решением. Мы можем стать друг для друга чем-то большим, чем фиктивные муж и жена, — его пальцы очерчивают абрис моего лица. Невесомо. Но волнующе. — Я хочу спать с тобой. Точка.

— Меня забыл спросить, хочу ли я того же!

— Обещаю не приставать, пока ты сама не полезешь ко мне в трусы! — колет ухмылкой, возвращаясь к образу неприступного и властного босса. — И если ты выставляешь свои условия относительно постели, я добавлю своё.

— Какое же?

— Никаких пижамных штанов. Только сорочки! — взгляд Орлова вспыхивают тёмными искрами.

— Хорошо! — соглашаюсь я, отвечая своим условием. — Никаких сомнительных игр со связыванием…

— Никаких внезапных сюрпризов вроде сползающего полотенца! — весело парирует миллиардер.

— Никаких внезапных вторжений в ванную комнату, пока я принимаю душ!

— Никакого неповиновения в нужные моменты!

— Поясни последнее! — требую, почувствовав подвох.

— Если потребуется изобразить, будто мы очень… очень срочно хотим уединиться, ты просто обязана выложиться по полной!

— Ах, это! Хорошо. Тебе следует запастись бумажными салфетками, чтобы вытирать мои слюни!

— Признаться, я считаю, что они довольно сладкие. Вылижу… — ухмыляется Егор.

— Что ты сказал?

— Оближу твои губёшки! — говорит без тени улыбки, будто всерьёз намеревается заняться моим ртом.

— Значит, я буду твоей фиктивной невестой.

— И женой…

— И женой, — даже вслух произнести трудно, не то, чтобы представить себя женой Егора. — Я хочу уточнить ещё один момент. Если мне станет невмоготу терпеть постоянное, пристальное внимание прессы, давление…

— Я огражу тебя! — обещает Орлов.

— Но ты же не можешь закрыть меня от всего, правда? Обязательно появится тот, кто задаст неудобный вопрос или сольёт некрасивое фото и обольёт меня грязью с головы до ног. И если мне всё это однажды надоест, я прошу тебя… Развод. По первому требованию.

— По первому требованию? — хмурится Егор. — Я не готов согласиться на это!

— Наверное, ты уже успел понять, что я очень упорная. Поэтому обещаю, что буду терпеть до последнего. И если я захочу уйти, значит, мне больше невмоготу. Пообещай. Мне это нужно.

Лицо Егора застывает, словно в камне. За краткий миг с него будто стёрли все эмоции и забыли нарисовать новые. Чистый холст. И я не знаю, о чём он думает и думает ли вообще. Я могу лишь ждать, что он ответит.

— Обещаю, — лёгким кивком ставит точку. — И чтобы тебе было спокойнее, пообещаю это ещё и документально. Кажется, мы обсудили всё, кроме одного! — подводит итог Орлов. — Твой гонорар. И твой ребёнок.

— Гонорар? — спрашиваю я.

— Да. Ты не сказала, сколько хочешь получить за услуги.

Сколько? Я тушуюсь. Понимаю, что Орлов может швыряться внушительной суммами с огромным количеством нулей, но назвать цену не могу. Это всё равно, что повесить жёлтую бирку на шею и встать в товарный ряд.

— Я тебе помогу. Двести тысяч…

Не успеваю спросить, как я буду получать свою месячную зарплату — наличными или на карточку, как Егор завершает предложение:

— В день.

В горле спирает дыхание. Я даже не могу представить эту гору деньжищ. Наверное, в конце месяца можно будет рассыпать купюры и купаться в них, изображая снежного ангела. Вернее, денежного ангела среди крупных банкнот.

— Мало? — спрашивает Егор, принимая молчание за жадность и желание набить себе цену. — Хорошо, пусть будет двести пятьдесят.

— Да нет же! — машу руками, едва не поперхнувшись. — Всё в полном порядке. Это очень много и…

— Это немного, — останавливает мои метания успокаивающим жестом. — Второе. Ребёнок…

— Да? Что ты хочешь?

— Тест-ДНК показывает, что ребёнок — мой, да? Да… — подтверждает, прикрыв глаза. — Сейчас я скажу тебе одну фразу. Только не разбивай об мою голову ничего. Пожалуйста. Обещаешь?

— Обещаю! — выпаливаю я и на всякий случай сжимаю пальцы замком. Потому что я прекрасно знаю, как хорошо Егору удаётся выводить меня из себя. За считанные мгновения. Одна насмешка, циничное слово, взгляд, полный превосходства — и я готова расцарапывать ему лицо или кусать. За шею. Кстати, на его шее все ещё красуются следы от моих зубов.

— Ты взяла с меня обещание, что я отпущу тебя, если ты захочешь уйти. Я прошу тебя дать обещание, что ребёнок будет моим.

— Отцовство? — уточняю я с лёгким смехом.

Я убеждена, что близнец Егора покоится в могиле, что я имела дело именно с Егором, а не с другим. Мне всё больше начинает казаться, что Егор Орлов — чуточку безумец. Остаётся только надеяться, что я смогу удержаться на краю и не упасть туда следом за ним.

— Если ты захочешь уйти, то я хочу, чтобы ребёнок остался со мной.

Вскакиваю. Пальцы сами сжимаются в кулаки. Егор успокаивающим жестом обхватывает запястья и удерживает меня.

— В целях безопасности. У меня много конкурентов и недоброжелателей. Пока вы будете находиться рядом со мной, я могу быть спокоен, что обеспечиваю должную защиту. Но если ты решишь уйти, этим могут воспользоваться недоброжелатели, чтобы надавить на меня.

— Ты же понимаешь, что ни одна мать не оставит ребёнка! Я ещё не знаю, кто у меня родится, но я не собираюсь расставаться с малышом. Ни за что.

— Ты будешь его мамой. Сможешь видеться, воспитывать… Всё, что угодно! — убеждает меня Егор.

— Это жестоко. Это… это означает, что я буду вечно привязана к тебе.

— Не хочу тебя расстраивать Кирана, но ты уже привязана. Нравится тебе это или нет.

Я пытаюсь переварить условие Егора. Это же капкан. Ловушка без выхода. Я попросила его о небольшом одолжении, а он в ответ связал меня по рукам и ногам.

— Это чересчур! Ты просто не оставляешь мне выхода. Если я захочу уйти, я просто не смогу это сделать.