Я - Спартак! Битва за Рим - Валерий Атамашкин

Марк Робертович вздрогнул. То, что предлагал Катилина, по сути значило положить начало войны. Катилина сошел с ума.

Рут! Неужели тот самый ответ, который я так долго искал, на самом деле лежал на поверхности? Мысль об этом обволакивала, казалась такой заманчивой, притягивала. Гопломах столько времени пытался донести до меня то, чего я не желал видеть в упор. Рут увидел то, что мне не удавалось понять и разглядеть. Вокруг чего я ходил не один раз, но каждый раз со всей тщательностью обходил стороной, в упор не замечал. Между тем, решение, на которое указывал мне гопломах, казалось настолько очевидным, что пугало своей простотой и надежностью. Казалось, с каждым принятым мною шагом оно становилось все более зрелым. Гладиатор, всегда и во всем привыкший полагаться на меня, и подумать не мог, что я не увижу столь очевидного решения. Именно в этом крылось кажущееся непонимание, возникшее между нами. Потому мне казалось, что мы разговариваем с ним совершенно на разных языках. Пойми я это раньше, сколько времени было бы выиграно, сколько ненужных действий удалось бы избежать тогда. Но так ли все было просто? Да и было ли это действительно так? Ответы только предстояло узнать. Пока же я старательно гасил мысли, не позволяя им овладеть своим сознанием. Чтобы делать выводы, иметь понимание, как поступать дальше, я должен был дождаться, когда в лагерь вернутся конные отряды моих бойцов. Пока все сводилось к предположениям, поэтому я старательно пресекал размышления, сводившие меня с ума. Что если ничего не подтвердится? Что делать тогда? Да уж, в голове с тех пор, как у нас с Рутом состоялся последний разговор, заварилась каша.

Мы вернулись в лагерь на рассвете. Вернулись первыми, но ни с чем. Уставшие, разбитые, вымотанные и промерзшие до ниточки. Гладиаторы из нашего отряда разбрелись по палаткам и отключились без задних ног. Провести верхом целые сутки напролет стоило дорогого. Никто не притронулся к вину, не стал есть горячее. Мы с Рутом двинулись к воротам, дожидаясь, когда в лагерь прибудут отряды Тирна, Лукора, Аниция и остальных. Наконец удалось переодеться в сухую одежду, согреться у костра, испробовать похлебки да смочить горло мульсумом. Вино и бульон прибавили сил, словно рукой сняло усталость после бессонной ночи и тяжелого броска. Рут то и дело залипал у стены, засыпая стоя, облокотившись о бревна. Впрочем, долго ждать не пришлось, первым из пятнадцати посланных на апулийские латифундии отрядов вернулся отряд Тирна. Всадники молодого галла показались при первых лучах солнца. Скакали рысью, Тирн скакал в первых рядах. Я почувствовал, как отлегло с сердца. Значит, с молодым галлом было все в порядке и мои опасения оказались напрасными. С другой стороны, одного взгляда на отряд было достаточно, чтобы понять – мой план с освобождением невольников с апулийских латифундий с треском провалился. Отряд Тирна шел к лагерю без невольников, которых галл должен был привести в наш лагерь.

Завидев всадников, солдаты, несшие караул, открыли ворота, запустили отряд внутрь лагеря. Тирн первым проскакал через ворота, завидел меня, остановил своего коня и спешился.

– Спартак! – поприветствовал он меня.

– Тирн! – я поприветствовал молодого галла в ответ.

Несмотря на изматывающий переход, Тирн выглядел бодро, он подошел ко мне и крепко обнял. Следом он обнялся с Рутом, проснувшимся от скрипа открывающихся ворот. От моего взгляда не ушло, что руки галла перепачканы в засохшей крови. Кровь была не его. Тирн не был ранен.

– Какие новости? Что получилось сделать? – не удержался я.

Тирн принялся разминать ноги. После долгих часов, проведенных верхом на лошади, мышцы затекли.

– Я не оставил камня на камне от охраны виллы, освободил рабов, но… – Тирн виновато пожал плечами и замолчал.

– Что-то пошло не так? – осторожно спросил я.

– Да, Спартак. Ничего не вышло, извини, – сухо сказал он, в его голосе послышалась нотка разочарования. – Они отказались идти с нами.

– Отказались? – Рут переглянулся со мной.

– Сказали, что им не нужна это война! – глубоко вздохнул Тирн, понимая, что не оправдал возложенных на него надежд. – Я просил, приводил доводы, объяснял, но никто толком не слушал, увы. Как только охрана виллы была убита, а невольники поняли, что мы не представляем угрозы, они принялись грабить виллу, насиловать и убивать не только своих бывших господ, но и рабынь, детей…

Тирн замолчал. На его скулах заходили желваки. Воспоминания о том, что происходило на вилле, явно причиняли ему боль.

– Ты вмешался, Тирн? – спросил я.

– Я мог поступить иначе? – глаза галла вспыхнули. – Они, видя, что предстоит неравный бой, бежали!

– Где они сейчас? – поинтересовался Рут.

Галл только лишь покачал головой.

– Не знаю! Их было слишком много, чтобы мы могли прикончить всех, они разбежались, но клянусь, если бы я знал, где они, то нарушил бы твой приказ вернуться в лагерь на рассвете!

Я коротко кивнул и хлопнул молодого галла по плечу.

– Все в порядке, твой поступок достоин настоящего мужчины. Отведи коня в стойло, подкрепись, выпей вина и возвращайся скорее. Жду тебя здесь, нам многое стоит обсудить.

Тирн, не говоря ни слова, развернулся и зашагал прочь. Я посмотрел галлу вслед. Теперь для себя следовало понять, с какого раза случившееся на латифундиях стоило считать закономерностью. Стоило ли возводить все это в прецедент или дождаться остальных, не торопиться с выводами, которые могут оказаться поспешными. Я не успел развить свою мысль – скрипнули лагерные ворота, готовые открыться вновь. В лагерь возвращались новые конные отряды. Рут замахал рукой, подзывая меня.

– Эй, Спартак!

Я взобрался на стену, оттуда увидел приближающиеся к лагерю конные отряды Аниция и Лукора и сперва даже не поверил своим глазам. Оба мои военачальники вели небольшие группы невольников. Вернее сказать, невольники сидели за спинами гладиаторов на конях. Невольников было много, они с любопытством осматривали стены нашего лагеря, не было похоже, что кто-то вел их сюда силой. Да и вряд ли бы Аниций и Лукор позволили пленным вооружиться, на их поясах висели мечи. Я пересчитал этих людей, остановился на цифре в сорок один человек.

– Вот тебе и на! – пробурчал Рут себе под нос.

Мы спустились к воротам, дождались, пока Аниций и Лукор окажутся внутри лагеря. Всадники поприветствовали меня, но не задержались у ворот, как и гладиаторы из моей группы, сразу последовали в свои палатки. Невольники с латифундий с любопытством оглядывались. Я видел в их глазах неописуемый восторг. Аниций и Лукор поручили им отвести лошадей в стойла, а сами двинулись ко мне и Руту.

– Ты уже здесь, мёоезиец! – ухмыльнулся Аниций. – За тобой не угонишься.

– Ты проспорил мне кувшин вина! – подпихнул его Лукор.

Аниций развел руки.

– Спорил, отдам, – он посмотрел на меня, лицо его сделалось серьезным. – Кто еще вернулся?