Его главный трофей - Линн Грэхем

– Завтра вечером я должен быть на благотворительном балу в Афинах, – сказал Бастиан, когда Эмми уже начала дремать. – Я хочу, чтобы ты поехала со мной.

– Нечего надеть. Мне совсем нечего надеть! – воскликнула Эмми, широко раскрывая глаза и в смятении вглядываясь в темноту. – Но спасибо, что пригласил. Только… э-э-э… твое появление на публике с глубоко беременной женщиной будет как гром среди ясного неба.

– Верно, – равнодушно ответил Бастиан. – Возможно, ты права. Еще слишком рано привлекать внимание общественности.

На самом деле Эмми ляпнула первое, что пришло ей в голову. Но она не стала спорить, полагая, что Бастиан приложит больше усилий, дабы убедить ее поехать с ним, если ее присутствие действительно так для него важно. Через тридцать шесть часов ее снова посетили подобные размышления.

Утром после бала в Афинах Бастиан должен был вернуться на остров. Эмми неторопливо завтракала на террасе с видом на пляж, на соседний столик для нее положили утренние газеты. Эмми встала, чтобы просмотреть кучу газет, машинально пропуская греческую прессу, как вдруг наткнулась на фотографию на первой полосе местного таблоида и в ужасе напряглась.

На фотографии Бастиан и Лайла пили шампанское и смеялись. Лайла выглядела крошечной и прехорошенькой в романтичном платье из розового шифона. Она была похожа на невесту или очень хорошего друга, а Бастиан улыбался, глядя на нее сверху вниз. Эмми почувствовала горькую обиду и ревность. На самом деле ей было так больно, словно ее ударили. А потом она напомнила себе, что Бастиан действительно не прилагал много усилий, чтобы уговорить ее поехать с ним в Афины. Интересно знать почему. Возможно, он знал наперед, что Лайла приедет на благотворительный бал. Нечего удивляться, что газетчики смакуют сплетню о том, что, вероятно, бывшие любовники вновь воссоединились.

Эмми так удивилась, испугалась и рассердилась, что снова присела на стул и невидящим взглядом уставилась на красоты ландшафта, которыми любовалась всего несколько минут назад. Неужели Бастиан не остыл к Лайле? Честно говоря, она способна увлечь любого мужчину. И что сможет сделать Эмми, если его по-прежнему тянет к Лайле? Эмми затосковала, думая о том, что достойное отступление, когда она уже практически живет с Бастианом, станет проблемой в нынешних обстоятельствах.

Эмми была убеждена, что должна винить только себя за то затруднительное положение, в котором она оказалась. Очевидно, она виновата во всех бедах мира. Подобный аргумент ее мать использовала каждый раз, когда малышка Эмми делала что-нибудь не так.

И вот она в конце концов запрограммировала собственную погибель: она беременна и крутит роман с Бастианом, отношения с которым не имеют ни правил, ни границ дозволенного. Разве так поступает разумный человек? Эмми всегда нравилось знать, что ее ждет впереди, однако она никак не могла понять, что в следующую минуту придет на ум Бастиану. Именно поэтому Эмми не хотела доверять ему и еще больше не желала рисковать, полагаясь на него. А в ближайшее время она потеряет еще и самоуважение, если начнет расспрашивать его о Лайле.

За окном послышался гул. Вертолет начал посадку. Эмми не двигалась. Она попыталась непринужденно скрестить ноги под белым хлопчатобумажным сарафаном, но ей помешал большой живот, поэтому она оставила эту затею. Бастиан выпрыгнул из вертолета, его черные волосы трепал ветер. Мощное тело было напряжено, пока он шел через лужайку к Эмми. Его темно-золотистые глаза, обрамленные черными ресницами, уставились на Эмми, сидящую в тени. Как всегда, она не могла не заметить, до чего он великолепен. Ей было достаточно взглянуть на его напряженную фигуру, чтобы догадаться, что он знает о фотографии в газете и, естественно, будет осторожничать.

– Ты такая безмятежная и красивая, дорогая, – хрипло произнес Бастиан, разглядывая ее блестящие золотистые волосы, нежно-розовое сияющее лицо и ярко-голубые глаза.

– Внешность обманчива, – пошутила Эмми.

– Я решил сразу прилететь, как только увидел фотографию. Я так понимаю, ты ее тоже видела? – Он вопросительно выгнул черную бровь.

Эмми кивнула, против воли обрадовавшись, что Бастиан тут же заговорил о фото в газете, не пытаясь уклониться или прикинуться невиновным, ведь она никогда бы ему не поверила.

– Весь вечер со мной была Несса. А фото постановочное, – пожаловался Бастиан с насмешливым видом. – Наверняка его сделали по инициативе Лайлы, а фото разместил в газете один из ее друзей. Лайла упивается вниманием прессы, провоцируя скандалы.

Эмми разомкнула губы, крепко сжав руки под столом.

– Тебе действительно нравилось быть с ней, – категорично заметила она.

– После всего, что сделала Лайла, она мне уже даже не нравится, – сухо возразил Бастиан. – Но я слишком уважаю ее семью, чтобы грубо разговаривать с ней на публике. И я не вижу причин порочить себя или ее, выставляя напоказ наши разногласия. Если я счастлив сейчас, то только потому, что рядом со мной ты.

– Никогда бы не догадалась, что так много для тебя значу, – неловко призналась Эмми, сидя неподвижно. Бастиан ее не убедил.

Губ Бастиана на секунду коснулась печальная улыбка.

– Ты не поверишь, как я боюсь снова тебя потерять.

Эмми моргнула:

– Я не верю. Ты… боишься?

– Очень боюсь, – подтвердил Бастиан, серьезно глядя на нее. – Когда ты исчезла, пока я был еще за границей, я почти свихнулся. Я не мог есть, не мог спать, не мог думать ни о чем, кроме тебя. А когда я вернулся в Лондон, то не мог поверить, что глупая записка, которую ты мне оставила, – это все, что ты хочешь мне сказать.

– Я не думала, что ты захочешь слушать то, что я хотела тебе сказать, – взволнованно призналась Эмми. – Я не собиралась цепляться за тебя после того, как ты сказал, что между нами был просто секс.

– Я имел в виду другое… Я очень сожалею, что такое ляпнул, – подчеркнул Бастиан и простонал. – Но будем откровенны друг с другом, я не очень понимал, что ты для меня значишь, пока ты не исчезла.

– Да? – Эмми вслушивалась в каждое слово, срывающееся с его губ. Она затаила дыхание, внимая Бастиану.

Бастиан прислонился к каменному столбу, который поддерживал крышу террасы, его взгляд затуманился, а худое лицо напряглось.

– Я не испытывал к Лайле тех чувств, которые должен был испытывать к своей будущей жене. Я понимаю это только сейчас. Я не должен был даже думать о женитьбе на ней, ничего к ней не чувствуя, но я долгое время искренне думал, будто отсутствие эмоций очень полезно для отношений между мужчиной и женщиной.

– Но ты же не неодушевленный предмет, а человек, – насмешливо сказала Эмми.

– Я думал, что, не испытывая никаких эмоций, смогу разумно подойти к выбору подходящей жены, – признался Бастиан, а затем нахмурился, сдвинув черные брови. – И мы с тобой знаем, как все обернулось! Вероятно, Лайла хотела выйти за меня замуж только из-за моего статуса и богатства. Но даже она заслуживает лучшего, чем жених, которому было почти наплевать, когда она расторгла помолвку и сошлась с другим.